Враги вроде тебя

— Ради власти, — говорит он. — И денег. А ради чего еще? — Он бросает на меня взгляд и тут же отводит глаза, просто дает понять, что наблюдает за мной. Он обо мне не позабыл. — В общем, довольно, — произносит он. — Говори, где файл. Тебе она, конечно же, все выложила.

— Ничего я рассказывать не стану, Арчи. — По интонации можно догадаться: обоим известно, что это правда.

До этого момента Рейнольдс был спокоен, но меня тревожит вспышка гнева в глазах старика в ответ на неповиновение Кита.

Не спеша поднимаю руки над головой и встаю.

— Уилл… — шипит Кит.

— Не вставай! — лает на меня старик. Костяшки на руке, что держит пистолет, белеют.

Сгорбившись, я замираю.

— Хочешь файл? — интересуюсь я. — Мне известно, где он. Может, будешь играть по правилам, и я пойду?

Чувствую, как взор Кита буравит мне спину. Я же сосредоточен на Рейнольдсе.

— Я тебе не доверяю, — в конце концов, выдает Рейнольдс. — Но ладно, давай послушаем. Где файл?

Выпрямляюсь, двигаюсь медленно, руки подняты вверх.

— Вначале мне нужны гарантии. — Дергаю головой в сторону трупа Ползина. — Мое дело сделано. С тобой мне связываться ни к чему.

Рейнольдс сердито вздыхает.

— Хорошо, — изрекает он. — Сначала говоришь, потом идешь. Даю слово.

— Не прокатит. — Делаю шаг вперед, сокращаю расстояние между нами и, чтоб прикрыть Кита, двигаюсь по диагонали.

— Стоять! — рявкает Рейнольдс.

— Уилл… — Кит поднимается на ноги.

Руки по-прежнему подняты вверх, и я продолжаю шагать вперед.

— Она сказала, файл на чердаке. — Спокойно и уверенно смотрю на Рейнольдса. — Хочешь узнать где?

— Больше ни шагу, мать твою!

По глазам Рейнольдса понимаю: вот и все. Я повис на краю пропасти и вот-вот упаду. Все происходит не так, как я себе представлял. Все изменилось. Ползин мертв, а Кит… Кит, блин, любит меня.

Проникаюсь каждой частичкой тягостного сожаления, которое подталкивает меня к тому, что вот-вот случится.

— Уилл!

В этот самый миг я абсолютно твердо уверен: мне хочется жить. Отчаянно хочется жить. Но, честно сказать, ради Кита я принял бы любое количество пуль.

Кидаюсь на Рейнольдса, бью его по руке и отвожу пистолет от цели.

Но не очень-то резво.

Пуля с силой локомотива прошивает мне грудь. Все замедляется. Падаю будто бы целую вечность. Начинается суматоха, а потом я вижу лицо Кита.

Глаза безумные. Он что-то говорит, но я слышу лишь звон в ушах.

Хочу сказать, чтоб он не волновался, чтоб не грустил, но я уже за гранью.

В глазах темнеет. Закрываю их и наслаждаюсь тем, что Кит рядом со мной. Его присутствие согревает меня, как солнечные лучи.

Глава 26

Кит

Три месяца спустя

Галерея «Спарк», Лондон

— Как же я рада, что ты наконец-то завершил эту работу, — говорит Магда.

Выставка закончилась, и официанты убирают оставшиеся бокалы с шампанским и тарелки с канапе.

Гости давно уже ушли.

Мы стоим перед законченным триптихом «Прометея». Это моя лучшая работа, и, судя по словам Магды, главное украшение выставки. Пару недель назад до меня дошел слух, что она собирала коллекцию картин молодых британских художников. И я решил с ней связаться, вдруг она меня еще помнила.

Как оказалось, помнила она меня весьма неплохо.

— Когда ты должен был ее завершить? Года три назад? — Она указывает на первую картину, на орла, что пронзил когтями живот титана, а клювом вот-вот разорвет.

Безмолвно киваю. Мужчина, что написал эту картину, уже в далеком прошлом.

Раньше я считал, что картина была обо мне. Я был орлом, заманивал, пожирал. Однако, вернувшись домой с острова Медлин и взглянув еще раз, я увидел ее свежим взглядом. Разглядел в Прометее прикованного к скале цепями вины Уилла.

Обреченного из-за чувства вины.

Закончив первую, я размышлял о второй картине, «Освобожденном Прометее», где Геркулес освобождает Прометея от цепей. За несколько лет я сделал сотни черновых эскизов, опробовал десятки возможных композиций, но все они не отразили искомое. Но вернувшись из Штатов, я сломя голову бросился писать. Стройный Геркулес тревожно смотрит на убитого орла, а Прометей вырывается на свободу.

И наконец-то появилась третья картина. «Прометей-Огненосец»: наклонившись, Уилл протягивает светловолосому мальчику пылающего феникса, а мальчик изумленно и испуганно глядит на птицу.

Уилла на третьей картине можно признать безошибочно. Воспринимать его как Прометея не выходит.

— Сегодня мне поступило еще одно предложение, — прерывая мои мысли, произносит Магда.

— Не интересно, — отзываюсь я. — Они не продаются.

Она сердито фыркает.

— В чем тогда был смысл звонить мне, если ты не собираешься продавать, Кристофер? Считаешь, я устроила эту выставку ради собственного благосостояния?

— Ладно, я их заберу, — мягко говорю я.

Она вновь фыркает, в этот раз еще раздраженнее.

— Нет. Но я жду, что в течение следующего года ты устроишь надлежащую выставку, и все будет продано!

Едва заметно улыбаюсь.

— Честное скаутское.

— Ты негодник, — информирует она и уходит прочь. — Не верю ни единому слову.

После ее ухода я еще долго рассматриваю Уилла.

Скучаю по нему.