Вранье

Она ждала. Шура пожал плечами.

Пока поднимались в Иерусалим, молчали. Шура искоса поглядывал на Гришкино лицо, но тот смотрел на дорогу. На стоянке еле нашли место. Было много машин и экскурсионных автобусов. Все кричали, жестикулировали. В толпе преобладали местные жители. Гришка вертел головой и выглядел растерянным. Эта публика отличалась от натанийской. Постоянно окликали торговцы сувенирами, Шура отмахивался. Поймал Гришкин взгляд. Тот смотрел на солдата. Солдат разговаривал по мобильному, с плеча небрежно свисал автомат, и выглядел он обычным мальчиком, Гришкиным ровесником. И все-таки Гришка был ребенком по сравнению с ним. Умненьким, образованным ребенком. Пошли в сторону Сионских ворот. Там туристы встречались чаще. У Шуры что-то спросили по-английски. Он ответил. Прошли мимо арабской лавки, торгующей всякой всячиной. Двое израильтян шумно торговались с продавцом и размахивали кинжалом из местного ассортимента. Гриша остановился и прислушался. Шура спросил:

– Кынжал хочешь?

– Это что за люди?

– Я с ними не знаком.

– Ну, они местные?

– А у тебя сомнения?

Гришка засмеялся:

– А что, местные русский знают?

Шура не понял.

– Я точно слышал «балаган», а потом «фраер».

– А! Так балаган самое что ни на есть ивритское слово. Без него никак. – И он обвел рукой пространство вокруг них. – Я уже не говорю о фраере.

Раньше он тоже думал, что фраер – это русская феня, но оказалось, что слово законно существует в ивритском лексиконе. Даже форма женского рода имеется: фраерит.

Глаза ему раскрыл Илан, бывший коллега. Шура тогда еще работал в «Кристалле». Как-то он услышал, как тот ругается по телефону с представителем компании мобильной связи. В разговоре несколько раз мелькнуло слово «фраер». Шура потом спросил, что тот имел в виду. Илан разволновался:

– Да воры! Каждый месяц одно и то же. Я же практически по пелефону не говорю!

Шура вспомнил, что мобильник у того не умолкает, и если не ему звонят, то звонит он сам. Он спросил:

– А кто фраер?

Илан удивился:

– Ну, не я же…

– А что ты им сказал?

– Что меня не надо дурить.

– А других надо?

– А я тут при чем? Пусть не зевают.

– То есть верить никому нельзя?

Илан задумался.

– Можно, конечно. Но они решат, что ты фраер.

– Понятно. Ты или вор, или фраер. А кем лучше быть?

– Ну, не фраером же!

Шура вздохнул:

– А нас в детстве учили, что фраером лучше.

Когда прошли последний пропускной пункт, Шура вытащил из кармана кипу и положил на Гришкину голову. Тот спешно ощупал ее и ничего не сказал. Он был взволнован. К Стене продвигались медленно, постепенно заменяя впереди стоящих, которые отходили назад, пятясь и не оборачиваясь. У многих в руках был молитвенник, они мерно раскачивались взад-вперед и что-то еле слышно бормотали. Гришка уже приблизился почти вплотную. Шура увидел, как тот быстро достал бумажку из кармана, свернул ее в комочек и начал запихивать в щель между камнями. Все щели были забиты такими же бумажками, и было очень трудно отыскать место. Но все находили. Гришка несколько раз проверил, хорошо ли держится комочек, и начал тихонько пятиться. Оглядываться он боялся. Шура уже отошел и ждал его у ограждения, отделяющего женскую половину от мужской. Гришка выглядел смущенным. Они молча прошли турникеты и остановились на площади. Гришка сказал:

– Покурить бы…

– Здесь уже можно.

Пока курили, позвонила Марина:

– Вы все ходите?

– Ходим.

– Там, говорят, очень опасно.

– Мы осторожно. Не волнуйся.

Он посмотрел на Гришку. Тот улыбался. У них теперь была тайна.

Шура решил сделать крюк, посмотреть Старый город, а потом выйти через Яффские ворота. Миновали Армянский квартал, потом еврейский район, где жили ультраортодоксы. Все дома были покрыты белым иерусалимским камнем. Шура сказал, что обитатели еврейского квартала не просто живут по Торе, но и стараются не контактировать с миром за этими стенами. А земля тут стоит миллионы. Гриша осматривал их с ног до головы, вглядывался в лица: черные кафтаны, белые кисти, рыжие пейсы, потупленный взгляд. На миллионеров не тянули. Вышли на Арабский рынок. Он тут же оглушил гортанным криком, так, что лопались барабанные перепонки.

– Помидоры! Кило на шекель!!! Кило на шекель!!! Люди!!! Помидоры!!! Люди!!! Кило на шекель!!!

Так было на любом израильском рынке. От этих навязчивых воплей Шура тут же терял ориентацию, и хотелось поскорей убежать. Первое время он ждал, что торговцы одумаются и изменят свою тактику, но шли годы, и тактика оставалась прежней, при этом рынок не разорялся, а даже, наоборот, радовал покупателей растущим изобилием.

– Гриш, помидоров хочешь? Кило за шекель отдают.

– Не, я столько не съем. Даже за шекель…

– Обидно.