Врангель. Последний главком

Уже перешагивая узкие трамвайные пути, Врангель ощутил вдруг на душе что-то тревожное... Едва, впрочем, уловимое. Что-то вроде водянистого привкуса в вине дождливого года. С чего это вдруг? Цыгане чёртовы тоску нагнали? Или вылизанных тевтонов лицезреть сил уже нет? Весь «Савой» заполонили, сволочи... Париж захватить не удалось, так хоть «Савой» киевский... Да наплевать на них. Или Драгомиров тому виной?..

Ах да, верно... По какой-то причине ушёл от разговора о здоровье Алексеева... Ну, ушёл. Наверняка из деликатности. О чём тут тревожиться? В конце концов, старики без болезней не живут...

2 сентября — 25 августа (7 сентября) [22] . Ялта — Ростов-на-Дону — Екатеринодар

Отметив 15 августа по-старому, в среду, свой 40-й день рождения — очень скромно, в кругу семьи, — Врангель с женой, пожелавшей непременно ехать с ним, в понедельник покинул Ялту. И только в субботу добрался до Екатеринодара — «стольного града» Кубанского казачьего войска. Позади осталось утомительное, хотя и без обычной пересадки в Керчи, путешествие на пароходе РОПиТа «Король Альберт» до Ростова. И ещё три дня толкотни по его центральным улицам, хорошо знакомым с детства...

...Революционная анархия — заметил сразу, едва поднялся на борт — оставила свою мертвящую печать и на коммерческом флоте: «Король Альберт» потерял былую роскошь, а капитан и его помощники — элегантность и предупредительность. Пароход, прежде — почтово-пассажирский, опасно перегрузили товарами: на палубах, даже верхней, громоздились бочки, ящики и тюки. Толпа пассажиров была так густа, что без помощи локтей не пробиться. В кают-компаниях I и II классов царила совсем иная публика — не та, что в прежние времена: толстые и болтливые армяне, смуглые и горбоносые греки и рыжеватые евреи в чёрных жилетках. Держались они вольготно и даже нагло, свои перевязанные верёвками чемоданы и узлы навалили прямо на бархатные диваны, по-медвежьи откупоривали, обливая столы и ковры, бутылки с шампанским и жадно заглатывали пищу, чавкая и хлебом собирая с тарелок жирный соус.

Оставалось или отсиживаться в каюте I класса, которая обошлась в 200 рублей «керенками»[23] — неслыханная цена! — или скрасить дорогу интересным знакомством. Тут повезло: среди пассажиров нашёлся пожилой профессор из Берлина, которого военно-санитарное ведомство командировало на юг России для инспектирования частей армии. Помешанный на туберкулёзе, тот готов был часами разглагольствовать на смеси немецкого с латынью о палочке Коха. С трудом, но всё же удалось выпытать что-то и о жизни в Германии: росте дороговизны, исчезновении продуктов из продажи, всеобщей усталости от войны.

Знакомство оказалось ещё и полезным. В Керчи, где пароход простоял полдня, немецкая комендатура порта неожиданно устроила самую придирчивую проверку документов. С десяток пассажиров, по манерам — офицеров, с парохода сняли. Хотя официально германское командование не запрещало русским офицерам ехать на Дон. Спекулянты никаких подозрений, естественно, не вызвали... Профессор коротко переговорил с лейтенантом в светло-сером, отливающим голубизной мундире, и они были избавлены от необходимости даже доставать паспорта. И слава Богу: гражданский паспорт, что жена выхлопотала для него в Ялтинском совдепе и куда его вписали горным инженером, даже самому не внушал доверия.

Ростов, прозванный газетчиками «русским Чикаго», как и в прежние времена, шумом и суетой напоминал улей, в который забрался медведь. Кричали пронзительно разносчики газет и продавцы кваса, бойко торговали магазины и лавки, рестораны оглушали несмолкаемой музыкой, тумбы пестрели зазывными афишами театральных бенефисов и цыганских хоров. И даже городовые — «крючки» — красовались в своих васильковых мундирах, довершая иллюзию вернувшегося прошлого.

Немецкие патрули попадались куда реже, чем в Киеве, но их, а также безжизненно повисших в знойном мареве сине-жёлто-алых флагов Всевеликого войска Донского вполне доставало, чтобы грубо возвращать к унизительной действительности.

Хотя и составленный из одних вагонов III класса, поезд Ростов — Екатеринодар выглядел приличнее украинских: чисто убрано, стёкла целы, свечей у кондукторов хватает.

На станции Батайск, перерытой окопами и заставленной ограждениями из колючей проволоки, зона германской оккупации наконец закончилась. Проверку документов и багажа патрули последней немецкой комендатуры провели с неизменной педантичностью, но, хорошо организованная, много времени она не отняла.

Границу между Донской и Кубанской областями поезд пересёк обычным маршрутом: по Кущёвскому мосту через речку Кугоея, только на прошлой неделе восстановленному донской инженерной ротой. Словоохотливый пожилой кондуктор поведал: полтора месяца назад его взорвали, взяв Кущеёку, добровольцы. Не иначе с намерением перерезать немцам кратчайший железнодорожный путь на Кубань — через Тихорецкую...