Вращение временной оси

Трубач трубит, откинут полог,

И где-то слышен сабель звон.

Еще грохочет голос трубный,

А командир уже в седле…

Не обещайте деве юной,

Любови вечной на земле…

После того, как я пропел до конца, глаза девушек засияли восторгом. Надежда потребовала, чтоб я немедленно записал ей слова. Они именно потребовала… Я, разумеется, не сопротивлялся, только попросил, чтоб писала она сама, а я только надиктую. Ну не владел я гусиным пером. Не наловчился еще. А Полина стала подбирать мелодию и это у нее почти получилось. Короче, мне пришлось еще раз пропеть этот романс и девушки его запомнили. Не удивительно, я и сам запомнил эту песню с одного раза. Но тут меня замучила мысль: ведь пройдет каких-то сто пятьдесят лет и Булат Шалвович будет неприятно поражен. Или не будет поражен? Ведь это плагиат… Однако это будет считаться плагиатом, если я присвою себе авторство.

— Надежда, — сказал я, когда она закончила писать, — я полагаю надо указать автора, этого романса. Пишите: Окуджава Булат Шалвович… У него это не единственное произведение, при случае я еще что-нибудь исполню.

— Он гусар? Я правильно догадалась, — спросила Полина.

— Вы совершенно правы, — ответил я, — но, к сожалению, я не знаком с ним лично, хотя очень уважаю его творчество.

Дальше женщины стали просить исполнить еще что-нибудь. Я задумался, а кто бы не задумался на моем месте? Песен-то я знал немало, да не все их можно было исполнить здесь. Следом последовала песня Окуджавы: «Капли датского короля». Естественно она была тоже переписана и музыка подбиралась, а у девушек появился азарт… Затем, я исполнил балладу о Генрихе четвертом, короче, время летело незаметно. Я пел что-то еще, и на моих глазах рождалась джаз банда: сестры Елисеевы и их антрепренер Максим Савельев. Надежда весьма неплохо повторила мои песни под аккомпанемент Полины, оставалось только сформировать репертуар нашей джаз банды и можно выступать с концертами. Идея с выступлениями возникла спонтанно, обе девицы оказались очень музыкальны, а младшая еще и с голосом. Осталось решить вопрос со сценой и будем деньги лопатой грести…

Тут я обнаружил, что время перевалило за полдень у меня в голосе появилась хрипотца, а девицы выглядели утомленными, хотя со всех сил старались этого не показать. Старшее поколение Елисеевых явно замучились слушать нас. Отец семейства первым покинул аудиторию, матушка продержалась дольше, а потом с полным удовольствием скомандовала: подавать обед на стол.

Обед был обильным, но в этот раз наливка появилась вовремя, и я отдал ей должное. Девицы ели мало, явно держали диету. Неудивительно. От такой пищи могло разнести вширь кого угодно. Выпечка, соленья, варенья, а также жареное мясо и каша в качестве гарнира. Меня уже давно напрягало отсутствие картошки, я даже интересовался у Прохора. Тому, правда, эти вопросы не нравились, и он всячески их обходил…

После обеда сестры вознамерились продолжить музыкальные занятия, но меня разморило, явно, наливка была не проста, поэтому начал прощаться к явному облегчению отца семейства.

— На сегодня хватит, — сказал я Полине. — Мы ведь соседи, теперь жду вас с ответным визитом.

— Мы ведь не можем ехать без папеньки, — вздохнула она, — а его не просто сподвигнуть…

— Приезжайте с маменькой, — ответил я.

— Лучше уж вы к нам.

Я несколько неуклюже взобрался на свою кобылу и помахал дамам ручкой. Да, Елисеевскую наливку больше пить нельзя. Не хватало только свалиться с кобылы под хохот дворни. И дабы избежать конфуза, я сразу пустил ее в галоп, лихо вылетел на дорогу и поскакал к своей усадьбе, так, словно за мной гнались. Надеюсь, что мне удалось сохранить образ лихого рубаки.

Дома от обеда я, конечно, отказался.

— Ну, которая из Елисеевских барышень вам понравилась, барин? — спросил Прохор, встретив меня во дворе.

— Обе, — не задумываясь, ответил я.

— Тот на минуту остолбенел, потом сказал:

— Значит, ни одна не понравилась.

— Да нет, обе хороши!

— Не выбрали еще, — добавил он. — И то верно. Сразу-то и не разберешь… В следующий раз вы уж предупредите, когда отправитесь к ним.

— Да я не собирался… Случайно получилось.

Дальше я отправился в спальню, намереваясь вздремнуть чуток, но проспал до вечера. Проснулся поздно с тяжелой головой, ужинать не хотелось. Кляня наливку и собственную невоздержанность, отправился на кухню, где встретил полное понимание со стороны Ольги. Она подала мне стакан холодного огуречного рассола. Да. Полегчало почти сразу. Есть универсальное лекарство на Руси…

На другой день я проснулся, как обычно бодр и свеж. После обычных физических упражнений вскочил на свою кобылу, чтоб ехать на озеро, ведь лето через два месяца кончится, и я буду лишен водных процедур. Внезапно Ольга преградила мне дорогу и, отвернув в сторону покрасневшее лицо, протянула мне сверток.

— Барин, вам не гоже купаться нагишом! — твердо сказала она, по-прежнему глядя в сторону. — Вот, возьмите.

Я попытался развернуть сверток.