Врата

Он необычно открыт и щедр, подумал я, спускаясь вслед за ним. Он уже скорчился перед панелью селектора целей, набирая номер. В руке у него был портативный считчик информации, связанный с главным компьютером Корпорации; я знал, что он набирает уже известный номер, и поэтому не удивился, когда он немедленно получил цвет. Он коснулся тонкой настройки и ждал, глядя на меня через плечо, пока вся доска не окрасилась тревожным розовым цветом.

— Хорошо, — сказал Мечников. — Хороший набор. Теперь посмотри на нижнюю часть спектра.

| Англиканская церковь Врат

| Преподобный Тео Дурлей, священник

| По воскресеньям в 10430

| Общая проповедь

| Вечерние службы по соглашению

|

| Эрик Маньер, который прекратил службу в

| качестве церковного старосты 1 декабря, оставил

| несмываемую печать на церкви Всех Святых, и мы у

| него в неоплатном долгу. Он родился в Элстри,

| Хартфорд, 51 год назад. Окончил Лондонский

| университет и потом готовился к адвокатуре.

| Работал несколько лет в Перте на газовых

| месторождениях. Мы опечалены его отлетом, но в то

| же время радуемся, что исполняется его заветное

| желание, он возвращается в свой родной

| Хартфордшир, где посвятит свои пенсионные годы

| службе обществу и изучению церковных хоралов. В

| ближайшее воскресенье будет избран новый староста,

| если будет кворум не менее чем из девяти прихожан.

Это была меньшая линия радужных цветов вдоль правого края панели, от красного до фиолетового. Фиолетовые линии в самом низу, и цвета переходили друг в друга постепенно, только изредка видны были линии ярких цветов или черные. Все очень точно походило на то, что астрономы называют Фраунгоферовы линии. Единственный способ узнать, из чего состоит планета или звезда, — поглядеть в спектроскоп. Но нет. Фраунгоферовы линии показывают, какие элементы имеются в источнике излучения (или в том, что находится между источником излучения и вами). Эти же показывали Бог знает что.

Бог и, может быть, Дэйн Мечников. Он улыбался и был поразительно разговорчив. «Вот эта полоса из трех синих линий, — сказал он. — Видишь? Похоже, они указывают на опасность полета. По крайней мере компьютер рассчитал, что если есть шесть и больше таких линий, корабль никогда не возвращается».

Теперь он полностью овладел моим вниманием. «Боже! — сказал я, думая о том, как много хороших людей погибло, потому что они не знали этого. — Почему об этом не говорят на курсах?»

Он сказал терпеливо (для него): «Броудхед, не будь тупицей. Это все совершенно новое. И по большей части предположительное. Далее. Зависимость между опасностью и количеством линий не очень четкая. Если ты думаешь, что появление новой линии означает новую степень опасности, ты ошибаешься. Можно подумать, что пять линий означают тяжелые потери, а если таких линий совсем нет, то нет и потерь. Но это неверно. Наименее опасными кажутся спектры с одной и двумя линиями. Три тоже неплохо, но тут отмечены потери. При отсутствии линий почти столько же потерь, как при трех».

На какое-то время я даже подумал, что ученые Корпорации заслужили свою оплату. «Тогда почему бы не отправлять корабли только туда, где линии свидетельствуют о безопасности?»

— Мы в сущности не уверены, что они безопасней, — сказал Мечников, снова терпеливо для себя. Тон его звучал гораздо безапелляционней, чем слова. — К тому же в бронированном корабле можно справиться с большими опасностями, чем в легком. Прекрати задавать глупые вопросы, Броудхед.

— Прости. — Мне было неудобно сидеть за ним, скорчившись и глядя через его плечо, так что, когда он повернулся, его бачки мазнули меня по лицу. Но мне не хотелось менять позицию.

— А теперь посмотри на желтые. — Он указал на пять ярких полос. — Эти линии как будто коррелируют с успехом полета. Бог знает, что они обозначают, — это ведь обозначения хичи, — но в терминах финансового вознаграждения экипажей существует очень неплохая корреляция между количеством желтых линий и денежным вознаграждением экипажа.

— Ух ты!