Врата

   Врата  не самое удобное во вселенной место для жизни, но я находил себе занятия.  Лучше,  чем  на  пищевых  шахтах. Каждый час приближал получение отчета  ксенотехников, но я сумел большую часть времени об этом не думать. Болтался  в  "Голубом  Аду",  знакомился  с  туристами,  членами  экипажей крейсеров,  новичками,  продолжавшими  прибывать  с перенаселенных планет, вероятно, искал новую Клару. Не находил.

   Перечитал  письма,  которые написал ей на пути с Врат-Два, и порвал их. Вместо  этого  написал короткую записку, в которой извинялся, говорил, что люблю  ее, и попросил передать по радио на Венеру. Но ее там не оказалось! Я  забыл,  как медленно происходит движение по орбитам Хоманна. Корабль, в котором  она  улетела,  нашли  довольно  легко:  он постоянно находился на прямоугольной  -  к  эклиптике  -  орбите, встречаясь с другими кораблями, летящими в плоскости эклиптики, и обмениваясь с ними пассажирами и грузом. Этот  корабль  сначала  встретился  с  летящим  на Марс фрейтером, затем с роскошным венерианским лайнером. Она, очевидно, перешла на один из них, но на  какой  именно,  неизвестно. Оба эти корабля должны были достичь пункта назначения только через месяц.

   Я послал на каждый корабль копии записки, но ответа не было.

   Я  познакомился  с  девушкой-артиллеристом  с бразильского крейсера. Ее привел  Френси  Эрейра.  "Моя двоюродная сестра, - представил он ее, потом наедине сказал мне:

   -  Боб,  ты  должен  знать, что у меня нет никакого семейного чувства к сестре".  Экипаж постоянно проводил время на Вратах, и хоть это не Вайкики и  не  Канны,  но по сравнению с боевым кораблем тут рай. Сузи Эрейра была очень  молода.  Она  сказала, что ей девятнадцать лет - в бразильский флот принимают  с семнадцати, - но даже и на столько не выглядела. Она не очень хорошо  говорила  по-английски,  но чтобы выпивать вместе в "Голубом Аду", много  разговаривать  не  нужно.  А  в  постели нам совсем не понадобилось разговаривать: за нас это прекрасно делали наши тела.

   Но  Сузи  могла  проводить  здесь  только  один день в неделю, и у меня оставалось очень много времени, которое нужно было как-то убить.

   Я  испробовал  все:  повышенную  группу  обучения,  групповые объятия с избавлением   от  взаимной  враждебности.  Серию  лекций  о  хичи  старика Хеграмета.  Программу  лекций  по  астрофизике с уклоном в сторону научных премий  Корпорации.  Тщательно  распределяя время, я сумел заниматься всем этим одновременно, а решение откладывалось со дня на день.

   Не хочу создавать впечатление, что сознательно убивал время; просто жил день  за  днем,  и  каждый день был заполнен. Во вторник появлялись Сузи и Френси  Эрейра,  и  мы  втроем  шли  на  ланч в "Голубой Ад". Потом Френси отправлялся  по  своим  делам, или подхватывал девушку, или плавал в озере Верхнем,  а  мы  с  Сузи шли ко мне и к моим сигаретам с наркотиком, чтобы плыть  по  теплым  водам  постели. После обеда развлекались. По вечерам во вторник  проходили  лекции  по  астрофизике,  и  мы  слушали  о  диаграмме Грецшпрунга-Рассела, о красных гигантах и карликах, о нейтронных звездах и черных  дырах.  Профессор  -  старый толстый любитель девочек из какого-то захудалого  колледжа  вблизи  Смоленска,  но даже сквозь его сальные шутки просвечивала  поэзия  и красота. Он говорил о старых звездах, которые дали жизнь  нам всем, разбрасывая силикаты и карбонат магния в пространстве, из чего  образовались  планеты,  и  углеводороды, из чего образовались мы. Он рассказывал  о  нейтронных  звездах,  которые  изгибают  вокруг  себя поле тяготения;  мы  об  этом  знали,  потому что два корабля были разрезаны на куски,  выйдя в нормальное пространство слишком близко от таких водородных карликов.  Он  говорил  о  черных  дырах,  это  места,  где  когда-то была массивная  звезда,  теперь  их  можно  обнаружить  только  потому, что они поглощают  все,  включая  свет;  они не просто сгибают поле тяготения, они заворачиваются  в него, как в одеяло. Он описывал звезды, разреженные, как воздух,  огромные  облака  светящегося  газа,  говорил  о  протозвездах  в туманности  Орион, только сейчас разогревающихся газовых сгустках, которые через  миллионы  лет  могут  превратиться  в солнца. Лекции его были очень популярны: там показывались даже ветераны, вроде Шики или Дэйна Мечникова. Слушая  профессора,  я  поражался  красоте  и  удивительности  космоса. Он слишком  огромен  и  великолепен,  чтобы  быть  страшным, и только потом я вспоминал,  что  означают  эти  радиационные потоки и сгустки разреженного газа  для  меня, для моего хрупкого, такого чувствительного к боли тела. А потом  я  думал о полете к какому-нибудь из этих далеких гигантов... и моя душа замирала от страха.

   |      Дорогие отец, мама, Мариса и Пико-Джао!

   |

   |      Пожалуйста, передайте отцу Сузи, что с ней все

   |  в порядке, она пользуется большим уважением своего