Врата Афин

Его отцу всегда было легко разговаривать с такими людьми, от самого последнего солдата в строю до полководца-ветерана с опытом тридцатилетней службы, воином из кремня, пыли и железа. Если дух старика и обитал в нем в то утро, то ничем себя не проявлял. Ксеркс чувствовал, что ему не хватает той же непринужденности в манерах, и вместо этого строил отношения на строгости и приказах. Но пока они подчинялись, это не имело значения.

– Я доволен, Мардоний.

Ксеркс махнул рукой в сторону растянувшегося вдаль войска, указав и на сам мост. У него даже перехватило дыхание, когда он вдруг осознал всю важность этой хрупкой переправы. Что, если во время его отсутствия разразится еще одна буря? Его армия окажется в затруднительном положении. С одного только этого клочка земли им не прокормиться. На марше был целый город, не имевший и половины запасов продовольствия и воды, необходимых такому городу, чтобы выжить.

Ему представилась ужасная картина: полки, медленно умирающие от голода. Он использовал все старые корабли для первого моста и его замены. Использованные корпуса лежали под мостом, где жили и рабы, работающие весь день только для того, чтобы морская вода не поднималась слишком высоко. Ему показалось, что он слышал их голоса, когда стоял рядом со жрецами. Если шторм разнесет опоры или вода поднимется слишком быстро и утопит часть из них, то огромная плавучая дорога может снова оборваться. И ему…

– Великий царь? Все будет хорошо.

Мардоний заметил внезапную перемену в настроении молодого царя, как это случалось тысячу раз в предыдущие месяцы. Ксеркс беспокоился обо всем, тогда как его отец просто довольствовался тем, что его желания будут исполнены. Возможно, таков удел сына, пытающегося наследовать величие отца, – Мардоний не знал. Его собственные четверо сыновей были опытными солдатами в составе «бессмертных», где они поднимались практически без участия своего старика.

На мгновение Ксеркс закрыл глаза, пораженный простыми словами полководца, и, почувствовав, как жгут слезы, сморгнул.

– А если мост снова затонет или сломается? Как же ты тогда вернешься домой?

– После нашей победы? У нас будет флот, повелитель. Если захочешь, ты сможешь приказать капитанам составить новый мост. Если больше не будет никакой опасности, если флот не понадобится в море, они свяжут все наши корабли вместе и положат доски за несколько дней, самое большее за несколько недель. Мы могли бы, возможно, оставить мачты или срубить реи, чтобы использовать их как…

– Да, я понимаю, – сказал Ксеркс.

По жилам снова разлился покой. Дух отца. На мгновение он забыл, что несет в себе старика. Для этого идеального союза не было проблем, которые нельзя преодолеть.

– С того момента, Мардоний, – продолжил Ксеркс, – когда я снова ступлю на землю по ту сторону моста, ты здесь командуешь с моего благословения. Ты придешь с севера, я прибуду морем. Мы встретимся в Афинах, и да будет так угодно Подателю всего благого.

Мардоний снова наклонился, чтобы поцеловать царскую сандалию. Сердце полководца наполнилось гордостью за свой народ, за Ксеркса и за армию, которую он любил. Они были созданы для этого, как глина для гончара. Все те годы, прошедшие после Марафона и поражения этого глупца Датиса, Мардоний обучал их, закалял и вооружал. Золото Ахеменидов лилось рекой, и если бы в его людях еще оставалась хоть капля мягкости, хоть капля слабости, то эти капли сгорят в горах и сотнях миль, лежащих впереди.

– Клянусь тебе, великий царь. Мы твой меч. Мы не подведем тебя.

Ксеркс позволил полководцу сцепить руки, чтобы помочь ему сесть на лошадь, и снова взъехал на мост. С другой стороны, его флот ждал в море, уже поднимая якоря и наблюдая за его продвижением. В бухте наполнялись паруса, и тысячи весел опускались и качались над водой.

Только его флагман все еще ждал у причала, «бессмертные» в белых одеждах на палубе приветствовали его прибытие. Ксеркс глубоко вздохнул, наблюдая, как его мерин, подвешенный на перевязи, жалобно заржал, когда его подняли на борт. Царь планировал кампанию годами, продумывал до мельчайших деталей. Он жил и дышал уничтожением греков. За своего отца, за оскорбление Марафона, за то, как они отвергли его требование земли и воды, но также и за себя тоже, чтобы утолить острую потребность сжечь их города дотла.

– Я положу конец, – прошептал он, давая личную клятву.

Спокойная, холодная уверенность, которую он ощущал в своих жилах, могла быть только духом его отца. Он уже много раз чувствовал ее в себе, когда пил маковый настой, чтобы заснуть. И на этот раз он был полон сил.

– Спасибо тебе, отец. Я буду радостным криком, боевым ревом. Я буду твоим ответом им – и моим собственным тоже.

Ксеркс прошел к команде, чтобы принять церемониальный меч командующего флотом, которым он стал, едва только его ноги коснулись палубы. Он будет командовать на море, как Мардоний на суше. Они нанесут удар по Афинам с обеих сторон, и его враги наконец поймут, что они натворили.

Глава 29

«Прольется ли в этот вечер кровь?» – спрашивал себя Фемистокл.