Врата Европы. История Украины

“Договоры” интересны тем, как их авторы видели прошлое, настоящее и будущее Гетманата. Высокопоставленные казаки из окружения Орлика, генерального писаря при Мазепе, выводили свое происхождение не от Киевской Руси и Владимира — эту традицию уже оседлал пророссийский киевский клир, — а от кочевников-хазар. Опирались они не на исторические, а на лингвистические доводы, смехотворные сегодня, но вполне нормальные для науки раннего Нового времени — уж очень похоже звучат по-украински “козак” и “хозар”. Отсюда выводили существование казацкого народа, совершенно отдельного от Москвы. Орлик и его соратники называли свой народ по-разному: казацким, руським, малороссийским. Впрочем, высказанные эмигрантами идеи не получили на Украине признания, да и мало кто о них слышал. Казаков, что остались на родине, поглощала борьба за сохранение былой автономии хотя бы в урезанном виде.

На Гетманщине многие восприняли смерть Петра в феврале 1725 года, через несколько недель после гибели в темнице Полуботка, как божью кару за свирепость. И как возможность вернуть хотя бы некоторые попранные царем привилегии. Самым желанным было восстановление гетманства. В 1727 году казаки добились своего, выбрав гетманом Даниила Апостола, полковника и былого сторонника Мазепы. Радость по поводу возрождения одного из утвержденных при Богдане Хмельницком институтов власти вылилась и в такую форму: где-то нашли портрет старого гетмана и сделали его своеобразной иконой не только освободителя Украины от польского гнета, но и гаранта казацких прав и свобод. В новом воплощении Хмельницкий служил символом малороссийской идентичности старшины, подразумевавшей сохранение особого, привилегированного статуса в обмен на преданность империи.

Какова же была эта новая малороссийская идентичность? Довольно грубый сплав верноподданнических проповедей с амвона и казацких надежд на сохранение автономии. Становым хребтом малороссийства была лояльность монарху. В то же время носители этой идеи рьяно защищали права и привилегии казацкого народа внутри его империи. Малороссия казацкой верхушки не выходила за пределы Левобережной Украины, отличной в политическом, общественном и культурном аспектах от белорусских земель на северо-западе и от украинских на другом берегу Днепра. При этом на ДНК новой идентичности сохранялся явный отпечаток более ранних проектов нациестроительства. В начале XVIII века возникает новое литературное явление — казацкая историография. Ее тексты отличает синонимичный ряд из таких названий, как Русь, Малороссия, Украина. Там была своя логика, поскольку за перечисленным стояли прораставшие одна в другую протонациональные идентичности.

Для описания связи между этими словами и тем, что они значили, хорошо подойдет аналогия с матрешкой. Самая большая — малороссийская идентичность, окрепшая после Полтавы. Внутри нее — казацкая отчизна, Украина, на обоих берегах Днепра, а внутри этой — Русь времен складывания Польско-литовского государства. Ядро малороссийства хранило память о старой княжьей Руси и казацкой Украине, что пришла той на смену. В середине XVIII века никто не мог бы предсказать, что пройдет немного времени и украинское нутро пробьет малороссийскую оболочку и заявит свои права как на территории, которыми гетманы правили, так и на те, о которых они лишь мечтали.

Раздел III. В объятиях империй

Глава 13. Новые рубежи

В последнюю четверть XVIII столетия политическую карту Восточной и Центральной Европы перекроили почти до неузнаваемости. Движущей силой этого процесса был рост военной мощи и политического веса Российской империи. Начало ее карьере европейской сверхдержавы положила Полтавская битва 1709 года. Александр Безбородко, украинец, потомок зажиточного старшинского рода и канцлер при Павле I, заявил однажды молодым дипломатам: “При нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела”. Границы империи Романовых стремительно смещались на юг и на запад. Османам пришлось уйти из Северного Причерноморья, а разделы Речи Посполитой привели к исчезновению этого государства.

Эти радикальные перемены во многих случаях совершались руками украинцев. Тот же Безбородко играл ключевую роль в планировании российской внешней политики в 80-е и 90-е годы XVIII века. Решения, принятые с его участием в Петербурге, заметно сказались на его земляках. Украина попала в центр геополитического циклона — одновременно и выиграв, и пострадав от него. В это время Гетманщина с карты Восточной Европы исчезает уже окончательно. Два главных культурных рубежа на Украине — между православием и католичеством и между исламом и христианством — также сдвинулись, поскольку изменение политических границ оказывало на них непосредственное влияние. На западе российские власти сдержали наступление римо- и грекокатоличества на Днепре и перешли в контратаку. На юге разрешение “степной проблемы”, то есть устранение фронтира, дало толчок к переселению украинцев на побережье Черного и Азовского морей.