Врата испуганного Бога

Добравшись до пролома в настиле, мужичок потерянно посмотрел вниз, выпустил цепь, сел и заплакал. Шаграт свернул хвост и сел рядом, преданно глядя хозяину в лицо.

– Вот и нет у нас дочки, – сказал мужичок, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – А ты, скотина, смотришь…

Шаграт наклонил голову и повесил уши.

– Люди бают, – произнес вдруг мужичок с надеждой, – жрецы летать умеют. Может, и не врут. Может, и правду говорят. А ежели так – что жрецу такая дырка? Перелетел – и всё. Вставай, дальше пойдем.

Хрустя ноющими суставами, человек встал, огляделся, нашел глазами то, что ему было нужно и шагнул. Животное поплелось следом, гремя звеньями цепи по трухлявому настилу моста.

– Сейчас, – приговаривал мужичок, отламывая от дерева, одиноко торчащего на краю пропасти, длинные прочные сучья, – сейчас починим… И дальше пойдем. Жрецы – они такие… Коли он жрец, то и умереть не должен. И дочка моя там… Ты только не убегай никуда, я сейчас тебя держать не могу. Не убежишь – дома сала дам. Нам бы только дочку найти. А убежишь – бить буду. Понимаешь? Молодец, что понимаешь.

Обратно к пролому человек полз на коленках, решив, что таким образом ему будет легче удерживать равновесие.

– Дон, мы что-то делаем или мы ничего не делаем! – сказал Збышек сквозь зубы.

– Опасно, – ответил Дон. – Испугается – сорвется.

У края пролома мужичок улегся на живот и приладил первую ветку. Закрепить ее было нечем, но сук и так держался неплохо. Уложил еще две и переполз на только что сотворенную опору, крепко обнимая одной рукой малость уже полегчавшую охапку.

Ветка за веткой – пролом остался позади. Мужичок сел, утер с лица капли пота и потрогал заскорузлыми пальцами рубаху, разодранную на груди длинными лоскутами. Удивился:

– Вот ведь… порвал – и не заметил. Жена ругаться будет. Пусть ругается…

– Воплоти меня Вечный Разум! – сказал Дон, переводя дух. – Слава богу!

– Дон, веди машину.

Твердая земля под ногами добавила сил и уверенности. И шаграт не сбежал, умница. Хороший шаграт. Хороший. Пойдем, искать будем. Ищи. Ищи, я сказал. Сала дам. Ты чего расселся? Ну-ка, прекрати скулить, зараза, ищи быстрее! Боишься, что ли? Я тоже, может, боюсь. Вставай, гад такой! Искать надо. Ты куда меня тянешь? Нам не туда, в горы нам – тропинку видишь? Жрец по ней ходил, больше некому. Ну и сиди, тварь такая, сам пойду. Домой не возвращайся, бить буду. Понял? Сам пойду. Без тебя. И не надо. Видно только плохо совсем, тропинка крутая. Это ничего, жрец прошел, и я пройду. Что шуршит? Эй, кто там наверху? Ты – человек? Эй, отзовись! Ты дочку мою не видел? Ладно, молчи… Показалось, наверно. Ничего. Я не боюсь. Не боюсь я. Горы как горы. Везде такие. Карниз узкий. А мы к стеночке прижмемся – и осторожненько. Вот так… Вот так… Вот…

– Нужно было его брать, – глухо сказал Дон. – Ах я баран!

– Если сеть, Дон?

– Нет. Ну, блин, пронеси же дядьку!

С вершины с тихим стуком сорвался камешек и покатился вниз, увлекая за собой еще один, потом – еще, стук превратился в грохот, рев лавины взорвал ночные скалы и переполошил уставшее за день зверье. И снова все стало тихо – только разбуженные птицы перекликаются испуганными голосами да шумит бессмертная река.

Мужичок сорвался.

До камней в воде было метров тридцать.

Дон уронил бот кормой вниз вслед упавшему.

***

Без всякого сомнения – будь бот в порядке, Дон успел бы подхватить молча падающего крестьянина, подхватить крылом и осталось бы еще метра четыре, чтобы выровнять машину. В худшем случае дядек отделался бы ушибами и шоком от чудесного своего спасения… Но бот не был в порядке.

Крестьянин лежал в воде, переломанный, извернутый, навзничь. Мертвый, и не было никакого смысла затевать реанимацию – травмы явно были не совместимы с жизнью.

Молчание прервал Збышек.

– Смотри: вон еще один. Под мостом.

Дон увидел труп жреца – ниже по течению. Кровь крестьянина, сносимая потоком, омывала жрецу ноги. Жрец лежал боком на камне, только ноги были в воде.

– Что ж? – произнес Маллиган. – Одно из тел надо взять на борт. Тот, серый, вроде бы целее.

– Скотина! – с отвращением сказал Збышек, прекрасно понимавший, что Дон прав.

– Иди ты на хер! – огрызнулся Дон, беря штурвал влево.

И лезть в воду пришлось Дону. Дверь со стороны кресла Збышека не работала. Дон сполз по крылу и оказался в воде по колено. Тихий в этом месте поток чуть не сбил его – он только с виду казался тихим. Крестьянин, видимо, застрял между камнями, иначе тело неминуемо бы снесло. Дон подобрался к трупу в сером длинном одеянии поближе, на четвереньках вылез на камень и стал труп осматривать. Приложил универсальный анализатор к обнаженной, белой, как снег, руке. Прочитал показания на дисплее. Камень слева от тела серого был густо залит кровью. Красной кровью. Полный гуманоид. Дон осторожно взялся за капюшон, полностью скрывавший голову мертвеца.

– Твою мать! – сказал Дон.

– Что?

– Череп напополам… Мозги в капюшоне… Ч-черт…

– Возьмем того?..

– Погоди.