Врата Лилит (Проклятие Художника)

— А может я его любовница была! Ты об этом не думал? Я этого Никитского знаю гора-а-а-а-а-здо дольше, чем ты! А теперь Никитский сплыл, а любовница осталась… Ганин потупил глаза — ответить ему было и впрямь нечего — подробности личной жизни Никитского ему были, конечно же, не известны. Он слышал, что у Никитского было много женщин и помимо жены, но кто они — естественно, он не знал. Симпатичная телеведущая вполне могла быть его пассией, а, может быть, — и главной пассией… Черт их разберет — этих олигархов!!!

— Ну как, успокоился?

— Да, Снежа…

— То-то же! Поехали. Завтрак остынет, — она пронзительно свистнула и второй конь, оставленный Ганиным ранее, отозвался веселым ржанием.

До поместья ехали молча. Ганин был мрачнее тучи.

… - Что-то аппетит у тебя, Леша, сегодня на редкость плохой. Уж не заболел ли ты? — намазывая вишневым джемом тост, спросила Снежана, испытывающе буравя Ганина своими фиалковыми глазами. Он действительно не съел ни кусочка — лишь выпил несколько глотков горячего кофе.

— Да не хочется как-то…

— Странно, обычно конные прогулки пробуждают аппетит. Я вот, например, голодна как волк — так бы и съела бифштекс с кровью или жареного молочного поросенка целиком, но… не могу — фигура дороже.

— Мне тоже… дороже… — мрачно проговорил Ганин.

Снежана опять бросила испытывающий взгляд на него, и у Ганина возникло ощущение, что она видит его насквозь, саму его душу, даже читает его мысли. Он почувствовал себя как обнаженный младенец, ему было неуютно и небезопасно.

— Я хочу в город, Снеж…

— Зачем?

— Ну, узнать, как там с выставкой…

— Не стоит. Все в порядке. Продана почто больше половины картин. Тебе больше никогда не придется думать о деньгах. Будешь сидеть здесь и писать, а я буду тебя вдохновлять, подсказывать тебе сюжеты…

Лицо Ганина вытянулось, но он промолчал.

— Я хочу увидеть хоть раз твою дочь… — уже совсем робко чуть ли не прошептал Ганин.

— Зачем? Она ж не твоя! Мы с тобой родим другую, а эту… В спецшколу отдадим, пошлем в Лондон. Пусть учится на здоровье.

Ганина затрясло.

— Ну, в конце концов, я хочу навестить своих родителей! Я их сто лет не видел!

— Слушай, Ганин, что ты ко мне привязался?! Хочу да хочу… Сиди там, куда тебя посадили! Ты же всю жизнь мечтал о творческой свободе, не так ли? Вот тебе она: дворец — как у короля, денег — немерено, прекрасная муза с тобой тут ест с одного стола! Что тебе ещё нужно?! Зачем тебе понадобились родители, которым ты не удосужился ни разу за пять лет даже позвонить, не то что с днем рождения поздравить?! — в фиалковых глазах Снежаны так и прыгали сверкающие искорки — она даже не скрывала того, что знает о нем все…

— Значит, я тут в заключении… — прошептал Ганин и обиженно затих.

Снежана смягчилась. Она оставила недоеденный тост с джемом, подошла к Ганину и, сев ему прямо на колени, обвила своими тонкими нежными руками его шею.

— Леш, Лешенька, ну почему сразу в заключении? У меня никогда — веришь, нет — никогда в жизни не было настоящей семьи, мужа! Ну могу я хоть немного насладиться покоем у семейного очага, в своем доме, вдали ото всех! — в глазах Снежаны блеснули слезы. — Да и потом — какое заключение, если мы с тобой сегодня едем в гости, и не к кому-нибудь, а к моему отцу!

— Какому такому «отцу»? Разве твоя мама…

Снежана звонко и мелодично рассмеялась.

— Такой большой мальчик, а не знаешь, что дети никогда не рождаются без отцов? Ха-ха-ха!

— Ну и кто же у тебя отец?

— Увидишь… Очень важная персона. Между прочим, я о тебе ему все уши прожужжала и он… Заинтригован! Хочет, чтобы ты нарисовал и его портрет тоже. Только предупреждаю, это очень богатый, очень влиятельный человек, и у него есть одна причуда — он устраивает приемы-маскарады. Все его гости одеты в древние одежды, говорят только по-старинному, ну и… Ведут себя соответствующе!

— Как твой кот Тимофей?

— Как Тимофей, все верно! — рассмеялась Снежана и игриво щелкнула Ганина по носу, а потом встала и вернулась на свое место. — Так что давай завтракай — чтобы все съел! — , потом я тебе покажу твою новую мастерскую и начнем собираться. Мне нужно ещё многое тебе рассказать…

— Я хочу вызвать священника из Глубокого, мастерскую надо освятить! — ни с того ни с его ляпнул Ганин. Снежана сверкнула глазами и показала ему сжатый кулак. Ганин быстро кивнул головой, сел и принялся уплетать яичницу с беконом…

Мастерская оказалась действительно роскошной. Она располагалась в одной из зал на первом этаже. Размер у неё был как у средней спортплощадки. Все стены были украшены роскошными зеркалами, рамы которых представляли собой барельефы в виде прекрасных полуобнаженных нимф и пузатых голеньких амурчиков — излюбленной скульптурной темы стиля рококо. Выше зеркал располагались картины — портреты, пейзажи, марины… Один взгляд на эти образцы искусства Великого века приводил Ганина в трепет. Посредине залы стоял большой мольберт, столик с красками самых разных цветов и оттенков, набор кистей, вода в вазе, готовые холсты, бумага, карандаши, мягкое креслице для отдыха. В зале работал кондиционер. Было приятно прохладно и свежо.