Врата Лилит (Проклятие Художника)

После длиннющего пятого звонка Ганин понял, что все его попытки игнорировать суровую действительность заранее обречены на провал и, с трудом встав с кровати, осипшим с похмелья голосом прокричал:

— Сейчас, сейчас, подождите, оденусь только!..

«И кого это в такую рань черти притащили?» — недоуменно подумал Ганин. — «Неужели пьяный Пашка никуда не уехал, проспав электричку, а теперь вот наутро добрался до меня? Говорил же ему: «останься!» — нет, намылился на ночь глядя в город… Что за человек, не пойму!?». Ганин быстро подошел к умывальнику с зеркалом, ополоснул лицо холодной водой и внимательно посмотрел на свое отражение.

«Да уж… Ну и рожа…».  — мрачно подумал он, недовольно рассматривая в пыльном и заляпанном пальцами зеркале свое помятое лицо с красными полосами на бледной коже, волосяные «рожки» на голове и темные тени под глазами. — «Алкаш, да и только…». . Вдобавок изо рта отвратительно несло перегаром.

Затем, взглянув на старинные настенные часы-ходики с кукушкой и увидев, что стрелки часов показывают семь с полтиной утра, Ганин с досадой вздохнул и решил как можно скорее уложить Пашку на приготовленную ещё вчера раскладушку, а потом залезть под одеяло и снова погрузиться в объятия Морфея — часа два поспать можно было ещё спокойно…

Поиски тапочек заняли ещё какое-то время, после чего Ганин, по-стариковски шаркая ступнями, побрел к двери и, повернув ключ на несколько оборотов вправо, резко потянул дверь на себя и… оторопел от удивления: кого-кого, а это лицо на крыльце своего дома он точно не ожидал увидеть! Прямо на него смотрело строгое лицо с густыми черными усами, такого же цвета мохнатыми бровями, серьезными, навыкате, карими глазами и густой курчавой шевелюрой на цветной фотокарточке, наклеенной на развороте ярко-красного удостоверения…

— Старший оперуполномоченный областного угрозыска майор Перепелица — речитативом отрапортовал мужчина, и Ганин испуганно, по-крабьи, молча попятился назад, в сени. Но отвечать ничего и не надо было. Майор Перепелица быстрым и уверенным шагом уже пересек сени и вошел в основное помещение, профессиональным взглядом окидывая все — стены, стол, шкаф, часы, умывальник, лестницу на чердак, полупустую бутылку настойки на столе, раздавленный окурок на полу… Майор, как и все следователи, был одет в штатское — замшевый мягкий коричневый пиджак, полустертые синие джинсы, кроссовки, под мышками он держал коричневую кожаную папку.

— Так, так, так, так… Следы попойки, два стакана, два стула… Все ясно, все ясно… — пробормотал еле слышно себе под нос оперуполномоченный, и, как бы только сейчас заметив, что находится в чужом доме и что у этого дома есть свой хозяин, повернулся к Ганину и спросил:

— Разрешите присесть?

— Да, да, конечно, садитесь, садитесь, пожалуйста… — закудахтал Ганин, услужливо, но при этом как-то неловко и неуклюже, поднося стул под зад следователя, при этом получалось, что стул своими передними ножками как бы бодал ноги следователя.

— Спасибо, я сам… — хмыкнул в свои густые черные усы майор Перепелица, и, легонько вырывая у до сих пор находящегося в шоке Ганина стул, сел на него, внимательным взглядом окинув всю его мешковатую, несколько неуклюжую фигуру от макушки до пят. Ганину в этот момент хотелось провалиться прямо в подвал. Он покраснел и почему-то почувствовал себя преступником: у него даже предательски задрожали руки, ноги и он тоже поспешил сесть, но подальше от неприятного визитера, на кровать…

— Курите? — быстро спросил Перепелица, доставая серебряный портсигар.

— Да… то есть, нет, не курю — испуганно ответил Ганин.

— Так «да» или «нет»? — недоуменно поднял брови майор.

— Нет… Курил, но бросил давно, лет пять назад…

Майор с уважением посмотрел на Ганина и опять хмыкнул себе в усы.

— Не возражаете?

— Нет-нет, что Вы! Вот, пепельница…

Оперуполномоченный закурил, молча продолжая осматривать Ганина: на всю его мешковатую фигуру в мятой рубашке, на его опухшее со сна бледное лицо, опущенный вниз взгляд из-под больших «черепашьих» очков с очень толстыми стеклами, а потом перевел взгляд на несколько пейзажей на стенах — сосновый лес, излучина реки, колодец у луга…

— Вы — художник? — быстро спросил майор Перепелица, не отрывая взгляда от картин.

— Да… — механически ответил Ганин и тут же спохватился. — Ой, а откуда Вы знаете? Я же не представился…

— Мне о Вас рассказала гражданка Расторгуева, Татьяна Николаевна, по телефону. Знаете такую? — следователь опять пристально посмотрел в лицо Ганину, тот покраснел и потупил взор.

— Да, знаю. Это супруга моего друга, Паши… — опять механически ответил Ганин и тут же опять спохватился. — Ой, а с ним, что — случилось что-то, да?! До дому не доехал, да?! Пропал?! — Ганин вскочил с кровати и забегал по комнате, громко запричитав, размахивая руками. — Говорил же я ему, останься на ночь, останься… Ну куда его черти понесли! Куда?!

— Так, значит, Вы не отрицаете, что Расторгуев Павел Валерьевич, 1981 года рождения, был у вас весь вчерашний день и употреблял с Вами спиртные напитки?