Врата славы

Случилось ему как-то соблазнить жену одного вельможи в княжестве Канбарс, и по несчастной случайности застал вельможа любовников. Был он, однако, по натуре не слишком жесток и не приказал убить лукавого барда на месте. Сказал он такие слова:

– Отныне женских ласк тебе будет в избытке, раз ты их так любишь.

И повелел продать барда в Арриан. Там дали ему прозвание Эльтиу, Медовые уста, потому что сладко он пел, сладко целовался и умел языком и губами доставить высшее наслаждение женщине. Однако же самому Эльтиу несладко пришлось в Арриане. Приходилось ему днями и ночами напролет ублажать суровых воительниц, то песнями и танцами, то любовными ласками, и бывало, к утру лежал он пластом, не в силах пошевелить ни одним членом тела. Чуть было не стал от такой жизни Эльтиу женоненавистником и много раз клялся сам себе начать монашескую жизнь, если доведется ему вернуться в Ланкмар.

На пиру посмотрела на барда Натаури и сказала своей субхадре:

– Неспроста приносят подарки Змеиные Языки, и каждый их подарок с двойным смыслом. Лучше отошли куда-нибудь этого раба, чтобы не вышло из-за него беды.

– Какая беда может выйти из-за мужчины? – сказала беззаботно Аргамайда. – Он хорош собой и достоин делить со мной ложе, а кроме этого ничего от него не надобно. Впрочем, если ты так беспокоишься, обещаю, что глаз с него не спущу.

Она посадила барда к себе на колени и принялась ласкать его и целовать, и он отвечал ей с притворной пылкостью, ибо большой был мастер изображать горячую страсть.

На деле, конечно, суровые смуглые аррианки, покрытые боевыми шрамами, совсем ему не нравились. Любил он белолицых аристократок, утонченных и нежных. Не раз он последними словами проклинал злую шутку вельможи из Канбарса и его самого до десятого колена.

Немного прошло времени, и упал взгляд Эльтиу на Ашурран. Нельзя было сказать, что она хороша собой, но была в ней дикая прелесть, какая бывает в необъезженной кобылице, или в земле, нетронутой плугом пахаря, или в скалистой вершине, на которую не ступала нога человека. Ашурран в ту пору исполнилось пятнадцать лет, но она все еще была девственна. Никак не могла подобрать ей мать достойного мужчину, ибо верили аррианки, что первый мужчина оказывает влияние на всю последующую жизнь. Впрочем, не была Ашурран невинна, потому что случалось ей забавляться с подругами во время купания или ночного отдыха, как это принято в Арриане. Однако хотелось ей большего, и вздыхала она украдкой, глядя на статных рабов своей матери или на пригожих купцов с Севера.

Эльтиу был красив и в любовной науке искушен. Нетрудно сказать, что легко добился он своего. Тайно сошлись они с Ашурран, разделили ложе, и раскрыл он перед ней мир неведомых доселе наслаждений. Но пуще всего она полюбила его не за красоту и не за любовное искусство, а за сладкие речи и голос нежный, нашептывающий о сказочных городах и странах, волшебных приключениях и великих битвах. Поведал он ей о роскоши Ланкмара, о каменных домах, о шелках и золоте, о развлечениях вельмож и князей, о чудесах Иршавана. Слушала эти рассказы Ашурран, и тоска завладевала ее сердцем. И немилы ей казались холмы родного Арриана, и шатры из бычьих шкур, и привычные воинские забавы. Дошло до того, что скучна и пресна стала казаться ей жизнь в степи, и всей душой устремилась она в мечты о дальних странах, желая увидеть наяву все те чудеса, о которых поведал Эльтиу. А лукавый бард продолжал по капле вливать свою отраву ей в уши. Субхадра же не подозревала, какая змея свила гнездо под пологом ее шатра.

Однажды ночью Ашурран с Эльтиу взяли лошадей, припасы для дальней дороги, драгоценности и оружие и покинули Племя Барса, держа курс на далекий и манящий Ланкмар.

Как самка барса над мертвым детенышем, выла субхадра Аргамайда, когда обнаружилось, что сманил лукавый раб ее единственную дочь и наследницу, и что не могут их найти, ибо не меньше прочих была сведуща Ашурран в искусстве заметать следы и уходить от погони.

– Видно, проклял меня из могилы любимый и ненавистный Эмрис! Плоть от плоти его вернулась в Ланкмар, и чую я материнским сердцем, больше не ступит ее нога на землю Арриана! – в безутешном горе восклицала она. И все Племя Барса вместе с ней предавалось скорби.

С тех пор навсегда пролегла вражда между Племенем Барса и Змеиными Языками, и Аргамайда поклялась, что не успокоится, пока не вырежет их до последнего человека. Лишь только смерть субхадры прекратила вражду – пала она от руки Александры-воительницы, объединившей Арриан.

О Ланкмаре

Что касается Ашурран, то быстро она узнала подлую натуру барда, и цену его сладким речам. Когда достигли они Ланкмара, сбежал он, прихватив золото, коней и оружие. Остались Ашурран только меч и седло, потому что по старой степной привычке клала она седло под голову, а меч под правую руку. И на кожаный панцирь ее бард не позарился, потому что был он потертый и старый, не украшенный ни золотом, ни серебром.