Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

Пес заворчал снова.

— В чем дело, Ганнибал? — Таппенс наклонилась и почесала ему за ухом. — Может быть, ты болел за Оксфорд, а выиграл Кембридж? — Она повернулась к Томми. — Помнишь, мы как-то смотрели с ним соревнование по гребле?

— Ага, — кивнул Томми, — под конец он так разозлился на телевизор, что кроме его лая уже ничего не было слышно.

— Хорошо хоть видеть могли. Он расстроился, что выиграл Кембридж.

— Наверное, он — выпускник Собачьего Оксфорда, — предположил Томми.

Ганнибал оставил Таппенс и, подойдя к Томми, одобрительно завилял хвостом.

— Похоже, ты, угадал, — улыбнулась Таппенс. — А я-то всегда думала, что он заканчивал Открытый Собачий Университет.

— И какой факультет? — рассмеялся Томми.

— Костоедения.

— С отличием?

— А как же! — кивнула Таппенс. — Недавно Альберт имел неосторожность дать ему целую кость из бараньей ноги. Сначала я застала его в гостиной, где он пытался спрятать ее под подушку… Пришлось выгнать его в сад и запереть дверь. Через минуту подхожу к окну, а он уже закапывает кость в клумбу, где я высадила гладиолусы. Он ведь у нас большой эконом — в том, что касается костей. Никогда не ест их, а только прячет на черный день.

— А потом выкапывает? — поинтересовался Кларенс, провоцируя любящих хозяев на дальнейшие откровения.

— Возможно, со временем, — ответила Таппенс. — Когда они как следует вылежатся.

— А наш пес не ест собачьи галеты, — сообщил Кларенс.

— Наверное, ему больше нравится мясо, — предположила Таппенс.

— Нет, больше всего он любит бисквитные пирожные.

Ганнибал тем временем обнюхал трофей, только что извлеченный из недр Кембриджа, резко отвернулся и залаял.

— Выгляни, может, кто пришел, — попросила Таппенс. — А вдруг садовник? На днях миссис Херринг говорила мне, что знает одного старичка, который в свое время слыл прекрасным садовником.

Томми открыл дверь и вышел из оранжереи. Ганнибал последовал за ним.

— Никого, — сообщил Томми.

Ганнибал заворчал и снова принялся лаять, теперь уже во весь голос.

— Наверное, углядел кого-то в зарослях пампасной травы, — предположил Томми. — Не иначе, как кто-то хочет украсть его косточку. А может, там кролик. Хотя Ганнибал не по этой части. Не представляю, как его нужно упрашивать, чтобы он погнался за кроликом. Кажется, они ему нравятся. Вот за кошками и голубями — это пожалуйста! Хорошо хоть, никого еще не поймал.

Ганнибал, ворча, обнюхал траву и снова залаял, внимательно глядя на Томми.

— Наверное, кошка, — решил тот. — Тут к нам повадился ходить большой черный кот с подругой. Маленькая такая кошечка, жена называет ее Китти.

— И они все время забираются в дом, — сказала Таппенс. — Просачиваются в любую щель. Ну хватит, Ганнибал, иди сюда.

Ганнибал недовольно глянул в ее сторону, немного отступил и снова принялся сосредоточенно и яростно облаивать куст пампасной травы.

— Там что-то есть, — уверенно сказал Томми. — Давай, Ганнибал!

Пес встряхнулся, замотал головой, взглянул на Томми, на Таппенс — и с громким лаем бросился в заросли.

— Знаешь, Таппенс, иди-ка ты лучше в дом, — посоветовал Томми.

Конец его фразы заглушили два громких хлопка.

— Ой! Что это было? — вскрикнула Таппенс.

— Наверное, кто-то охотится на кроликов, — предположил Кларенс.

Ганнибал, крайне возбужденный, с неистовым лаем носился вокруг зарослей. Томми бросился за ним. Обернувшись на бегу, он неожиданно застыл на месте, как вкопанный.

— Что такое, Таппенс?

— Что-то ударило меня. Вот сюда, чуть пониже плеча. А что вообще происходит?

— Кто-то стрелял из зарослей.

— Думаешь, — пробормотала Таппенс, — кто-то следил за тем, что мы делаем?

— Это, верно, ирландцы, — оживился Кларенс. — ИРА[115], знаете. Они хотели взорвать дом.

— Ну, это вряд ли, — возразила Таппенс.

— Иди в дом, — сказал Томми. — Быстро. Кларенс, тебе тоже лучше уйти.

— А ваш пес меня не укусит? — опасливо спросил Кларенс.

— Нет, — сказал Томми. — Сейчас он занят другим.

Они уже свернули за угол и подходили к боковой двери, когда к ним подбежал запыхавшийся Ганнибал. Он затряс головой и принялся скрести лапой брючину Томми, словно приглашая его следовать за собой.

— Он хочет, чтобы я пошел с ним, — сказал Томми.

— Еще чего! — отрезала Таппенс. — Если этот человек вооружен, он тебя просто-напросто застрелит. Только этого нам еще не хватало! И кто тогда, скажи на милость, будет присматривать за мной? А ну живо в дом!

Дома Томми сразу прошел к телефону и набрал номер.

— Что ты делаешь? — окликнула его Таппенс.

— Звоню в полицию. Может, его еще успеют схватить.

— Пожалуй, мне надо перевязать плечо, — сказала Таппенс. — Смотри, мой любимый джемпер… он в чем-то липком.

— Да черт с ним, с джемпером, — рявкнул Томми, — ты же ранена!

Из холла к ним уже спешил Альберт с аптечкой.

— Надо же! — произнес он. — Как же так. Ранить мою хозяйку! Дожили, нечего сказать.

— Может, поедем в больницу? — разволновался Томми.

— Нет, — сказала Таппенс. — Я в порядке, просто надо потуже перевязать. И промакнуть настойкой росноладанной смолы[116].

— У меня есть йод, — потянулся за пузырьком Альберт.

— Да ты что! Он же щипет! И вообще, в больницах им уже давно не пользуются.