Врата в рай

— Ну тогда о чем мы здесь говорим?! — Я кипятился все больше и больше и злился теперь уже на нее. Интересно, что она им сказала? Я изо всех сил пытался ее защищать, не зная даже, что же она все-таки им сказала. — Насколько я понимаю, — нахмурился я, — она объяснила вам обстоятельства нашего отъезда. Вы так со мной разговариваете, будто я что-то нарушил, и не разрешаете с ней поговорить хотя бы для того, чтобы выяснить, что она вам сказала. Не понимаю, что тут происходит…

— Эллиот, сейчас она тебе не поможет, — вступил в перепалку Скотт.

— Что значит — не поможет?

— Эллиот, Лиза свихнулась, — безапелляционно заявил Скотт, сделав шаг в мою сторону.

И эта фраза колоколом отдалась в моей голове.

— У нас в Клубе, — продолжил Скотт, бросив взгляд в сторону Ричарда, — слово «свихнуться» понимается несколько по-другому. Это вовсе не означает, что кто-то сошел с ума и у него шарики за ролики заехали. Это означает, что человек больше не способен нормально функционировать в наших условиях. И честно говоря, такое не часто случается с персоналом. А если случается, то только с рабами. Я не имею в виду сопротивление, беспокойство, страх и прочее. Мы прекрасно умеем распознавать эти симптомы уже на ранней стадии, но время от времени происходит так, что раб может свихнуться. И тогда он просто встает и говорит: «Знаете что, парни, похоже, я больше не могу этого делать». И мы сразу же понимаем, что к чему. И тогда бесполезно…

— Знаю-знаю, — отозвался я. — Такое случается, но вы не говорите об этом рабам, пока ситуация действительно не становится серьезной.

— Вот именно, — ответил Скотт. — И это самым непосредственным образом связано с тем, что заботит нас сейчас. Когда ты приходишь в Клуб, то тебе говорят, что отсюда уже не убежать, обратной дороги нет и трусить нельзя. И это часть того контракта, который ты подписываешь, относительно предоставления своих услуг в весьма специфической области человеческого поведения. Но это и часть тех гарантий, которые мы даем: тебе не позволят иметь задние мысли, не позволят выбраться отсюда, Эллиот, и причины здесь лежат на поверхности. Если ты до конца не осознаешь, что полностью изолирован, то не сможешь расслабиться и получить удовольствие от происходящего. И тогда ты начинаешь думать: «То, что я делаю, — просто здорово, но я чувствую себя идиотом, делая это! А вдруг моя тетя Маргарет увидит меня в ремнях и цепях?! Блин, все, конечно, здорово, но мне лучше бы отсюда свалить! Для подобных развлечений у меня кишка тонка!» И это в тебе говорит чувство вины. Наша застенчивость, Эллиот, наша амбивалентность, к которой мы все склонны. Но здесь, в изоляции от мира, в отсутствии альтернативы, ты действительно реализуешь свои фантазии: можешь доминировать, а можешь и подчиняться. И это все Клуб! А потому непременным условием здесь должны быть невозможность побега, невозможность даже самой мысли о нем. Вот почему ты должен вернуться в Клуб! — Скотт замолчал, вопросительно посмотрев на Ричарда.

— Эллиот, каждый инструктор, каждый хэндлер на острове в курсе ваших с Лизой отношений, — перехватил инициативу Ричард. Голос его звучал слегка устало. — Они даже раньше нас знали, что Лиза тебя умыкнула. И я нимало не сомневаюсь, что и большинству рабов это тоже прекрасно известно. Ну вот, сам понимаешь, мы не можем такого допустить, и, думаю, доходчиво все объяснили. Мы не можем позволить людям срываться с места, разрывать контракты, подрывать фундаментальные устои Клуба. Эллиот, Клуб работает, как швейцарские часы. Очень точно, без сбоев и по весьма сложной схеме.

Я молча оглядел обоих. Я прекрасно понял, о чем они говорят. И вопрос этот обсуждению не подлежал. Причем понял я все давным-давно, еще до того, как взошел на борт яхты.

— Но ведь вы говорите, — начал я, пытливо вглядываясь в их лица, — что Лиза не собирается возвращаться в Клуб.

— Да, она отказывается возвращаться, — кивнул Скотт.

Бросив на него долгий взгляд, я направился в сторону кухонной двери.

— Мне необходимо с ней поговорить, — заявил я.

Осторожно приблизившись, Скотт остановил меня взмахом руки.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько подумал. Хочу, чтобы ты не гнал лошадей.

— Уйди с дороги! — ответил я, попытавшись отодвинуть его в сторону.

— Подожди!

Я остановился, метнув на него убийственный взгляд. — Эллиот, это не шутки, когда тебя исключают из любой группы людей, — сказал Скотт. — А еще подумай, кто мы и кто ты. Я ведь тебе правду говорил, что ты нигде не сможешь получить такого опыта, как у нас. И не надейся, что мы не сумеем отравить тебе жизнь.

— Некоторые вещи стоят того, — ответил я.

— Ну, тут можно поспорить. Материал уже испорчен, ужасно испорчен и нуждается в срочном ремонте! — воскликнул Ричард, преградив мне путь.

— Ты наконец дашь мне пройти?!

— И еще кое-что, — сказал Скотт, знаком велев Ричарду посторониться. — И это очень и очень важно. Так что нам лучше обсудить все прямо сейчас.