Врата в рай

— И знаешь, что самое фиговое. Он способен на что угодно, — сказала я. — Он такой сексуальный. Такой чувственный. Неприкрыто чувственный. Ты даже не представляешь, как он ест. Он не ест, а вбирает в себя еду, будто занимается с ней любовью. И танцует он точно так же. Ты не поверишь! Люди расступались, чтобы посмотреть на нас. Я не знаю, что такого особенного мы делали. Да и какая разница! Я в жизни так не танцевала. Господи, а заниматься с ним сексом! Это что-то. Он способен играть любую роль. И жестокое садомазо, и традиционный секс, но такой пронзительный, словно электрическим разряд. И все же это было так, так…

— Так? — переспросил Мартин.

— Так чертовски нежно! Иногда мы прижимались друг к другу уже в полудреме, и это было как прижиматься к… Я даже не знаю… Нет, не знаю…

— А как тебе… — спросил Мартин шепотом. — Я хочу сказать, как тебе традиционный секс, — осторожно продолжил он, — без обычных ритуалов и атрибутики?

Вопрос Мартина не удивил меня, не застал врасплох. Может быть, потому что я весь день готовилась к ответу на него. Хотя я опять почувствовала себя крайне неуверенно — уже который раз за эту неделю, когда пыталась решить для себя этот вопрос.

— Хочешь, я тебе кое-что скажу? Такое же безумное, как и все остальное. Я ведь занималась этим впервые в жизни, — заявила я, бросив на Мартина вопросительный взгляд: способен ли он оценить всю необычность моего признания. — Нет, я вовсе не утверждаю, что у меня не было никаких фантазий. Я думаю, они будут всегда, как связь между удовольствием и болью, разрушить которую абсолютно невозможно. Но потом были моменты, словно вспышки, нет даже не моменты, а довольно длинные периоды, как в замедленной съемке, когда в постели были только он и я, а вот такого со мной прежде не случалось никогда. Никогда.

Тут я не выдержала и отвернулась. Звенящая тишина стала невыносимой. Я подняла стакан и пригубила ледяной напиток: у меня вдруг перехватило дыхание и слезы навернулись на глаза. Разбитые надежды. Если бы Эллиот был здесь, если бы мы были вместе… И внезапная острая боль от осознания невозможности всего этого.

Мартин притих на стуле, оставив тщетные попытки меня приободрить.

В маленьком садике, кроме нас, по-прежнему никого не было, только из бара доносился слабый шум. К нам потихоньку под пение цикад подкрадывалась жаркая южная ночь, о чем можно было судить по сгустившейся тени на стенах из красного кирпича. Небо над головой стало багрово-золотым, со стороны реки поплыли легкие облака.

Очень скоро окончательно стемнеет, листья деревьев заострятся и словно сожмутся, и все предметы превратятся в неясные силуэты. Затем тьма поглотит все вокруг. Нет, я не в силах вынести такую красоту. А потому снова разрыдалась. Судорожно и очень некрасиво. Похоже, плакать уже вошло у меня в привычку.

Мартин взял бокал и откинулся на спинку стула, вытянув вперед длинные ноги. Когда он заговорил, голос его прозвучал совсем тихо, будто он не хотел нарушать торжественную тишину ночи.

— Но как ты можешь не знать, что произошло? — спросил он.

— Господи, ну сколько можно повторять одно и то же! — воскликнула я. — Я действительно ничего не понимаю. Я как будто распалась на отдельные части, как будто всегда была никем и только сейчас это осознала. Как будто меня окружали не стены, а декорации и все было фальшивым от начала до конца. Я ведь тогда села с ним в самолет, совсем как человек, бросающийся в омут с головой. И все же я — это я и никогда уже не буду никем другим. Господи! Ведь я не разе честью справлялась с самыми непростыми ситуациями.

Мартин внимательно посмотрел на меня, а потом задумчиво кивнул. Похоже, он собирался что-то сказать, но передумал. Он матча сидел, потягивая белое вино, затем поставил бокал и тихонько прикоснулся ко мне кончиками пальцев.

— Хороша, — произнес он, словно решат для себя нечто важное. — Постарайся выслушать меня, причем очень внимательно. Твоя исповедь напомнила мне совсем другую историю. Короткий рассказ, который я когда-то читал. Его написала гениальная писательница Юдора Уэлти. Конечна я не могу воспроизвести все его художественные достоинства, но постараюсь передать как смогу.

— Ну так расскажи, пожалуйста, — попросила я.