Врата в рай

Я одарил его своей самой злобной улыбкой, стараясь казаться уверенным, хотя на самом деле слегка растерялся. Спускаясь по сходням, я любовался увитыми виноградом стенами, бесконечным каскадом террас и голубым куполом неподвижного неба.

На извилистую тропу рабов загонял хлыстом уже другой сильный молодой хэндлер. Мне ничего не оставалось. как пробежать вместе с остальными мимо него, получив свою порцию ударов.

Хэндлер нетерпеливо покрикивал на нас, чтобы мы пошевеливались. И я вдруг удивился, почему мы его слушаемся, почему так важно выполнять его приказания. Я хочу сказать, что нас всех привезли сюда ради развлечения тысяч людей, сидящих на террасах. Так почему бы не доставить им еще большего удовольствия? Удовольствия увидеть, как оступившегося выдергивают из толпы рабов, чтобы примерно наказать. Но если кто-нибудь и может споткнуться, то только не я.

«Вот в чем гениальность системы — подумал я. — Я хочу угодить им. Мы не только ведем себя как рабы, но и думаем теперь как рабы».

4. Лиза. Любовь с первого взгляда

Стояла одуряющая жара, и кругом было столько народу, что гул голосов был слышен даже в пустом коридоре, по которому я шла в свою комнату.

У меня уже не оставалось времени ни на глоток спиртного, ни на прогулку по саду, ни на то, чтобы посмотреть на новых рабов.

Они будут в зале уже через час, а я даже не успела заглянуть в их досье.

Личное дело каждого раба содержало его подробное описание, биографию, комментарии, а также фотографии во всех ракурсах, и я привыкла уделять личным делам не меньше внимания, чем самим рабам.

Открыв дверь, я сразу же увидела Диану, которая ждала меня в комнате. Никаких украшении, волосы распущены — именно такой она нравилась мне больше всего. Некоторые инструкторы считают, что изящные украшения только подчеркивают наготу раба. Но я с этим не согласна.

В комнатах с толстыми шерстяными коврами, старинными бархатными шторами и всеми этими маленькими достижениями цивилизации обнаженный раб — словно яркое пламя.

В окружении темных струящихся драпировок, видеоэкранов и низкой резной мебели Диана казались неким загадочным животным, каким может быть только животное по имени «человек».

Но помести ее в смело декорированную комнату типа моей — с гаитянскими картинами, пышным папоротником в горшках, первобытной каменной скульптурой, и вы получите нечто такое сочное и зрелое, что почувствуете запах благовоний там, где их и нет вовсе, и сразу же ощутите соленый, с дымком, вкус плоти.

Ничто не может сравниться с тем первым мгновением, когда я открываю дверь и вижу — причем не важно, скольких других я навидалась в садах и залах, — эти тяжелые покачивающиеся груди и влажный треугольник волос на лобке любимой рабыни, которая ждет моей команды.

Диана походила на танцовщицу, томную и холеную. Ее белоснежные волосы плащом покрывали изящные плечи и спину. А вот черты лица, наоборот, были четкими, хорошо очерченными.

Пухлые, словно надутые, губы и большие, круглые, удивительно живые глаза. Но что меня действительно покорило в ней, так это французский акцепт. Я пыталась понять, почему он так меня волнует, попыталась привыкнуть к нему. Но это одно из не поддающихся определению ценных качеств Дианы, которое всегда будет при ней.

Я не могла позволить себе обнять ее и поцеловать. У меня попросту не было времени: на письменном столе рядом с компьютером громоздилась внушительная стопка папок с личными делами. Конечно, все данные были в компьютере, но мне нравилось держать в руках фотографии и распечатанные экземпляры. Я всегда заказывала папки, как бы примитивно это ни выглядело.

— Дорогая, открой окно, — сказала я.

— Да, Лиза.

Бомбейский джин уже ждал меня, а еще стакан с кубиками льда и нарезанный лайм. Бомбейский единственный сорт джина, который я могу пить, и я всегда пью его именно так.

Краем глаза я следила за ловкими, почти кошачьими движениями Дианы, за плавными жестами ее длинных рук, за ее почти любовным прикосновениям даже к шнуру, стягивающему тяжелые пурпурные шторы.

Три года она жила, если можно так выразиться, в этих стенах. Раз в год она брала шестинедельный отпуск и исчезала. И, надо признаться, я всегда гадала, куда она едет, что сейчас делает, как выглядит. Мне говорили, что члены Клуба предлагали ей сниматься в кино, предлагали ей руку и сердце, предлагали поездки в самые роскошные и экзотические места.

Но здесь такие предложения рабам — самое обычное дело. Вот почему мы и подписываем с ними контракт на определенный срок и щедро платим.

Однажды я видела, как Диана, уже одетая для поездки, шла под руку с другой рабыней к ожидавшему ее самолету. Говорили, что пять наших девушек снимают замок в Швейцарских Альпах. И Диана уже была экипирована по-зимнему: в пальто, отороченное белым мехом, и белую меховую шапку. Она вдруг сразу стала похожа на русскую, на огромную балерину, подавляющую своим ростом. И двигалась она стремительно, размашисто шагая по летному полю. Подбородок поднят, ее миленький французский ротик, словно созданный для поцелуев, слегка приоткрыт.