Врата в рай

Нашу стойку толкали в сторону открытой двери. Я чувствовал, как саднит и болит все тело. Клуб заглатывал нас, точно гигантский рот. Но поскольку мы висели вниз головой, мы будто существовали в другом измерении. Я старался не оглядываться, чтобы не видеть перевернутую комнату.

— А теперь, — услышал я голос Ричарда, — инструкторы могут выбрать себе рабов.

8. Лиза. Все, что прикажете, хозяин

Конечно, они должны были отправить его в подвал. Разве не так? И кто только придумал все эти правила насчет сурового наказания в самом начале? Обычная рутина, даже если этот маленький спектакль и не был отрепетирован заранее. Тут Ричард был абсолютно прав.

Было уже девять часов, когда я наконец закрыла за собой дверь спальни. Сквозь окно пробивался сумеречный свет, морской ветерок, характерный для этого места, как обычно, остужал воздух на нашем острове. Но кто может остудить мое сердце, погасить бушующий в душе огонь?

Купальные рабы были моими любимчиками. Лорна и Майкл. Оба белокурые, миниатюрные и прелестные. Они уже успели включить светильники.

Они наполнили ванну водой, не спрашивая, какую температуру я предпочитаю, приготовили ночную рубанку и халат, расстелили постель. Они так нежно обрабатывали меня шампунем и мылом, что я даже задремала. Майкл порхающими движениями намазал меня маслом, аккуратно втер его в кожу, затем высушил мне волосы и расчесал их.

— Мы скучали по тебе, Лиза, — прошептал он, целуя меня в плечо.

Лорна уже ушла, а Майкл задержался. Он явно тянул время, притворяясь, что еще не все закончил. Великолепное тело, мощный член. Так почему бы и нет? Но не сейчас.

— На сегодня все, Майкл, — сказала я.

Он молча подошел ко мне и еще раз поцеловал в щеку. Я на секунду обняла Майкла за талию и прислонилась к его плечу.

— Ты слишком много работаешь, леди-босс, — произнес он, раскрыв губы для поцелуя.

Я закрыла глаза и снова оказалась в самолете, кружащемся над островом. А вот моя сестра за столиком в «Сен-Пьер» говорит: «Почему ты нам не доверяешь, почему ничего не рассказываешь о своей работе?»

— Ах! — Я открыла глаза и, стряхнув наваждение, сказала: — Пойду-ка я спать.

— Вдвоем спать лучше, чем одной.

— Майкл, ты сокровище. Но на сегодня хватит.

Я молча лежала под толстым мягким покрывалом, уставившись на тонкую полоску кружева, украшавшего балдахин.

О'кей. Им пришлось сослать его вниз. Хорошо. И все же он так и стоял у меня перед глазами, как тогда в зале. В десять, нет, в сто раз красивее, чем на фотографии. И эти голубые глаза. Да, сказочные голубые глаза, а еще фигура, как с рекламного плаката.

Что там говорить, классный мужик! Но что меня действительно потрясло, так это его чувство собственного достоинства. Как он держался, принимая все происходящее! Ну прямо Алкивнад, закованный в цепи!

Успокойся. Лиза. Постарайся заснуть.

О'кей. Он вполне это заслужит Три дня чистить уборные. Но я‑то? Разве я заслужила три дня ожидания?

С тех пор у меня не было даже пяти минут, чтобы сказать Ричарду все, что я о нем думаю, и, наоборот, не было и пяти минут, когда бы я не думала об Эллиоте Слейтере. Как он, ползая на коленях, моет кафельные полы.

Когда все закончилось, я заперлась в офисе и зарылась в кипу бумаг, которая лежала там еще с прошлого года. Бланки заказов, медицинские формы, счета, эскизы нового оборудования, одобренные, подшитые в дело, отправленные… А еще я ведь обещала переговорить завтра с инструктором рабов-пони. Потом, как обычно, обед с новыми членами Клуба, необходимость отвечать на вопросы, а затем экскурсия по окрестностям.

Господин Джерри Макаллистер был просто счастлив. Все были просто счастливы. Может быть, даже Эллиот Слейтер был счастлив. Кто знает!

И действительно, первая ночь была организована просто грандиозно, а потому всем было плевать, когда я тихонько улизнула.

И что теперь?

Я лежала, уставившись в отделку балдахина, словно и не отказывала Майку, когда укладывалась спать. И снова воспоминания. Обрывки, осколки прошлого, лица, встающие перед мысленным взором, давно забытые голоса. Я лежала, прислушиваясь к шуму ветра, доносившемуся сквозь открытые двери, к шороху листвы. Не думай о нем. Его же не продали в рабство за тридевять земель!

И никаких воспоминаний! Но как это сделать? Когда оглядываешься назад, в прошлое, тебе кажется, что можно все изменить, привести в порядок, осознать это самое прошлое. Быть может, впервые в жизни. Но на самом деле воспоминания не оставляли меня весь день, затаившись в тени, словно вражеская армия, готовая сомкнуть ряды.

Я вдруг увидела шоссе, ведущее на юг из Сан-Франциско, затем — густой лес в Монтерее, высокие дома с островерхими крышами за поросшими мхом каменными стенами и узкую гравийную дорогу, частную дорогу, когда ворота захлопнулись за нашей спиной. Я сидела рядом с Жаном Полем на темно-синем сиденье лимузина. Сидела очень прямо, сложив руки на коленях. Я даже пыталась одернуть юбку, чтобы прикрыть оголившиеся ноги. Как глупо.

Жан Поль говорил очень спокойно, тихим голосом: