Врата ведьмы

Мисилл настороженно следила за темным лесом, окружавшим поляну. Ее дыхание образовывало в воздухе облачко белого пара. Неподалеку Крал разложил костер, чтобы приготовить обед. Даже толстые пальцы горца дрожали, когда он ударял огнивом по кремню, высекая искру. С каждой ночью, по мере их удаления от замка Мрил и Северной стены, становилось все холоднее и холоднее. Небеса, куда ни глянь, были затянуты серыми тучами, а прошлым вечером на чудовищно искривленные ветви деревьев упал первый легкий снежок. К утру лес оделся в белое.

Воительница огляделась по сторонам. Обычно заснеженный лес приобретал некую умиротворяющую красоту. Но здесь, в Темной Чаще, его вид вызывал воспоминание о замерзшем, покрытом корочкой льда трупе и навевал уныние.

Единственное тепло исходило из их лагеря. Ни’лан сидела на скрученном корне и наигрывала на лютне нежную мелодию. Струны пели о пестрых пичугах и зеленой листве, о цветочных бутонах и летней ночи. Неудивительно, что гримы держались поодаль. Это была песня Труа Глен, утраченной навеки Лок’ай’херы. Какой же мукой отзывалось в них воспоминание о прошлой жизни, когда не были еще изуродованы стволы и согнуты ветви древних деревьев. Даже Мисилл ощущала боль утраты, слушая мелодию нифай.

К воительнице подошел Мерик. Он потирал ладони и дышал на пальцы, поглядывая на небо.

— Нынче ночью опять пойдет снег.

Мисилл кивнула. Принц-элвин всегда безошибочно предсказывал погоду.

— Скоро мы не сможем идти дальше, — продолжал он, подходя ближе и понижая голос. — Когда мы покинем изуродованный порчей лес, ветра и холод только усилятся. Нужно найти хотя бы немного теплой одежды.

— Я знаю. Я видела, как Могвид поглядывал на Фардейла. Он смотрел так, будто хотел содрать с брата теплую шкуру. — Мисилл нахмурилась. У всех у них имелись добротные плащи и кожаные сапоги, но, если стужа усилится, необходимо раздобыть меха и толстые одеяла, чтобы не замерзнуть по пути к Тор-Амону и Цитадели горцев.

— Если бы только мой корабль «Крыло бури» мог перевалить через Стену, — прошептал Мерик.

Мисилл вздохнула. Если бы… Спустя некоторое время после побега из замка Мрил они связались с кораблем при помощи серебряной монеты лорда Тайруса. И Ксин сообщил, что Северная стена слишком высока, чтобы корабль мог перелететь через нее, а единственный разлом перегорожен чудовищным лесом. Любые попытки преодолеть его злили деревья, они атаковали, стараясь зацепить судно ветвями, на которых расселись призраки. «Крыло бури» не мог миновать их.

— Мы справимся, — сказала воительница.

— Надеюсь на это, — ответил Мерик и пошел обратно к лагерю, где Кралу наконец-то удалось уговорить отсыревшую груду палой листвы принять искру от его кремня. Крошечный огонек разгорался, приковывая к себе всеобщее внимание.

Легкий хруст заставил воительницу обернуться и обнажить клинки. Из чахлого подлеска выбралась тень. Это вернулся Фардейл, ходивший на разведку в лес. На сухую ветку он наступил нарочно, чтобы предупредить о своем приходе. Его глаза горели янтарным светом. Перед мысленным взором Мисилл возникло изображение пустой тропы — следовательно, поблизости волк не обнаружил ни одного грима.

— Я передам Ни’лан, — сказала она. — Иди погрейся у огня!

Высунув язык, Фардейл протрусил мимо.

Мисилл, прищурившись, смотрела вслед крупному древесному волку. После того как они оказались в лесу, образная речь Фардейла стала грубее, картинки, посылаемые им, упростились и часто оказывались неразборчивыми. Оставалось совсем немного времени до поры, когда он полностью растворится в звериной сущности. По словам Могвида, близнецам оставалось чуть больше месяца, а потом нынешние формы тела закрепятся навечно. Их время истекало — впрочем, как и время всех остальных.

Обойдя лагерь, Мисилл приблизилась к Ни’лан. Маленькая нифай глянула на нее. Темные круги, очертившие ее глаза, выдавали крайнюю усталость. День и ночь она играла на лютне, чтобы держать призраков в отдалении. Только когда лес полностью очищался от гримов, она могла ненадолго вздремнуть. Забота изнурила ее.

— Отдохни. — Мисилл прикоснулась к плечу нифай. — Фардейл говорит, что сейчас вокруг спокойно.

Ни’лан кивнула, опуская лютню на колени. Она встряхнула кистями рук, распрямила скрюченные от утомительной игры пальцы. Воительница заметила кровавые мозоли и волдыри на их кончиках. Ни’лан порылась в карманах в поисках болеутоляющего травяного бальзама.

— Как твое самочувствие? — спросила Мисилл. — Ты сможешь продержаться, пока мы не выберемся из леса?

— Меня изнуряет не игра на лютне, — отрешенно посмотрела по сторонам Ни’лан.

Воительница поняла. Музыка причиняла боль гримам, но она также истощала дух нифай. Здесь когда-то был ее дом.

— Осталось совсем немного, — попыталась утешить ее Мисилл. — По моим расчетам, мы должны достигнуть края Чащи через пару дней.

Ни’лан не ответила. Она смотрела на север.

— Вставай. Тебе надо хоть чуть-чуть перекусить. — Воительница помогла нифай подняться на ноги и повела погреться к огню. Кралу наконец удалось развести ровно горящий костер.