Врата Войны

Едва командующий нашей танковой группой закончил отводить душу и приготовился отдавать какой-то приказ, как из облака вновь потянулись вереницы санитаров, на самодельных носилках тащивших новых раненых; и было их так много, что я подумал, что полк уничтожен как минимум наполовину. Среди раненых был и сам чудом оставшийся в живых командир 394-го стрелкового полка оберстлейтенант Венцель — он находился в очень тяжелом состоянии. То, что раньше казалось легким походом в мирную и расслабившуюся страну, не имеющую большой армии и не желающую ни с кем воевать, теперь обернулось путешествием в глубины ада.

Как выяснилось, все это наделали всего два русских самолета, которые, не приближаясь на дальность стрельбы наших зенитных установок, очень искусно запускали издали тяжелые турбореактивные снаряды. Каждый из таких снарядов, разрываясь в воздухе над позициями наших солдат, обладал огромной убойной силой*, ибо от множества порожденных им осколков летящих сверху, не спасали никакие окопы, а саперы еще не успели оборудовать блиндажи. В первую очередь русские летчики охотились за теми самыми зенитными установками, а еще за автотранспортом полка, который не успели как следует замаскировать. Пара таких снарядов, разорвавшись над местом расположения штаба полка, и привела к тому, что все его старшие офицеры оказались либо убиты, либо ранены.

Примечание авторов: * Взрывчатая начинка НАР С-25-О в 58 кг тротила эквивалентна снаряжению 12-дюймовых морских снарядов главного калибра линкоров.

В тот момент я было подумал, что Быстроходный Гейнц отзовет все наши войска из той России и примется строить оборону на этой стороне облака, но он принял совершенно иное решение.

— Значит так, Вальтер, — сказал он командиру нашей дивизии, — если вы заварили эту кашу, значит, вам ее и расхлебывать. Берите все, что вы тут накопили, и отправляйтесь на ту сторону. Что хотите делайте, но чтобы как минимум трое суток мы о тамошних русских тут ничего не слыхали. За это время, я надеюсь, нам удастся подтянуть сюда из резерва тридцать четвертый и тринадцать пятый армейские корпуса и обложить эту дыру так плотно, чтобы из нее не сумела выскочить и мышь. Постарайтесь там рассредоточиться, и, не представляя из себя единой цели, в то же время активными действиями попытайтесь потеснить войска русских подальше от этого облака. В вашем распоряжении будет полнокровный танковый полк, а при грамотном использовании это достаточно серьезная сила, даже для того мира.

Вот так выполнять особо опасное задание отправились не только мой взвод, или там наш разведывательный батальон, но и вся наша 3-я танковая дивизия, вместе с генералом Моделем.

20 апреля 2018 года 13:30. Смоленская область, Ельня, гауптвахта штаба 144-й краснознаменной мотострелковой дивизии.

Максим Алексеевич Тимофейцев, либеральный журналист и модный блогер.

А-а-а! Замуровала кровавая гебня! И этот милый друг Коля, отстойный поц, сдал меня со всеми потрохами, сказал нашим гебистам, что я сам изъявил желание сотрудничать с германской армией. Теперь он белый и пушистый, перебежчик-антифашист, а я изменник Родины и шпион — а это от восьми до пятнадцати, почти без права переписки. Этот чертов унтер-офицер Николас Шульц им все сдал — и мой большой комп, и флешки, и ноут; и рассказал, как я предложил немцам свое сотрудничество, ругал большевиков, Сталина и Путина, а также помогал гауптману Зоммеру искать в интернете необходимую информацию.

Следователь, молодая такая баба (даже в чем-то симпатичная — никогда бы не подумал, что такие могут работать на гебню (ябывдул)), аж в лице переменилась, когда услышала его слова. Какие уж тут после этого симпатии — на тараканов и мышей и то смотрят ласковей. Неужто это еще одна чокнутая, вроде Нашей Няши, только предметом ее тайной влюбленности является не Николай Последний, а ботоксный карлик или Усатый. Вот так — думал стать героем, а оказался главным обвиняемым… Не помогли все предпринятые мной меры безопасности. Но, говоря о моем предательстве, господин Шульц совсем забыл сказать, что это именно я предложил сделать ноги от этих немцев, а он только со мной согласился. Но хорошо хоть, что мне вернули мою гражданскую одежду — измятую, грязную и немного влажную — и я наконец смог снять с себя это воняющее покойником немецкое тряпье и переодеться.