Врата времени

Получился парадокс: наш аппарат действовал слишком избирательно, а нам нужна была возможность изучать все переплетения мыслей. И мы нашли такую возможность. Правда, толку из этого получилось немного — пусть мы могли усиливать действие мыслей на мозг, но анализировать их не успевали.

Существует только один инструмент, достаточно чувствительный и сложный, чтобы с этим справиться, — другой человеческий мозг.

— Понял! — наконец-то врубился я. — Вы сделали машину, читающую мысли!

— Больше того! Во время опыта один из ассистентов ошибся, включая прибор, и получилось, что я сам оказался анализатором. А испытуемый был под наркозом.

И вместо того, чтобы «слышать» сплошной шум его мыслей, я стал их частью. Я оказался внутри мозга этого человека, но и свое сознание сохранил. Вот был кошмар! Думать отчетливо этот тип совсем не умел. А когда пришел в себя, так еще и обвинил меня, что я влез ему в голову.

Но с Маршемом будет по-другому. У него мысли очень четкие: он же привык их записывать.

— Стоп! — сказал я. — Ты что, в них еще не заглядывал?

Стив Блэкистон улыбнулся, включив все свое неотразимое обаяние:

— По трем серьезным причинам. Во-первых, я до того напичкан фантастикой, что боюсь оказаться в мире Красвелла без обратного билета. Его мир станет моим. Что сейчас ему, бедняге, нужно? Хорошая доза здравого смысла. Вот у тебя, старого пьянчуги и газетного циника, этого хоть отбавляй!

Во-вторых, если я утону в его фантазиях, меня-то вытаскивать будет просто некому. А в-третьих, если все получится, Маршем готов будет убить человека, который залезал в его сны и путался в голове. Ты всегда можешь смотаться, а мне надо все видеть и оценить результаты.

— Стало быть, шанс угодить на койку в соседней палате ты предлагаешь мне?

— Нет, если не пойдешь у него на поводу. А уж ты-то не пойдешь! У тебя железобетонный комплекс невнушаемости. Держись в своей обычной нахальной манере, и никакая фантастика против тебя не устоит! Да у тебя и самого неплохое воображение, судя по твоим репортажам.

Я встал, церемонно раскланялся и заявил:

— Благодарю, друг мой, ты мне напомнил — завтра я пишу отчет о матче в Гардене, и мне надо как следует выспаться. Пока!

Стив успел выбраться из кресла и оказаться у двери раньше меня.

— Ну пожалуйста! — сказал он и принялся меня уговаривать. На уговоры он мастер. К тому же мы с ним однокашники — хоть и бывшие. Он расписывал, как быстро все это проделает (прямо зубной врач!), и на каждое мое «а если...» у него находилось убедительное «нет».

Короче, через десять минут я уже лежал на койке бок о бок с несчастным Красвеллом, а Стив прилаживал на голову писателя хромированный колпак, сильно смахивающий на сушилку для волос. Ассистент проделывал то же самое со мной.

Провода соединяли колпак с какой-то фантастической машиной на колесиках. Вид у нее был такой, словно ее приволокли из фильма о безумном профессоре.

Тут мне пришло в голову, что, пожалуй, неплохо было бы уточнить кое-какие мелочи:

— И что я ему скажу? «Здрасьте, как ваши комплексы?» Я что, должен представиться?

— Просто скажи, что ты — Пит Парнелл, а дальше действуй по обстановке. На месте увидишь, о чем я говорю, — ответил Стив.

«На месте» — это меня добило. Ничего себе затея — попасть в мозги к психу! И чем больше я размышлял, тем меньше мне все это нравилось.

— А как одеваются для такого визита? В выходной костюм?

— Как хочешь, так и одевайся,

— Угу. А как я узнаю, когда закругляться?

Стив подошел ко мне:

— Если ты не вытащишь Красвелла за час, я выключу ток.

— Приятных грез! — добавил он и наклонился над машиной.

Кто-то застонал. Кажется, я...

Жара страшная — как два знойных лета сразу. Нет, это просто два солнца, кроваво-красных на бронзовом небе. Под ногами что-то зеленое — мягкий мох, зеленая равнина до самого горизонта. Только это не мох. Это пыль, раскаленная зеленая пыль.

В десяти шагах от меня стоит гладиатор, таращит изумленные глаза. Рост под два метра, мышцы буграми, крепкие бронзовые руки и ноги, в правой руке — длинный сверкающий меч.

Но лицо очень знакомое.

Тут-то я вполне овладел собой и чуть не хихикнул.

— Ого! Ну ты здоров загорать. Пару минут назад ты был белый как простыня.

Гладиатор заслонился рукой от обоих солнц.

— Ты ли это, коварная Гарор, новым обличьем своим хочешь свести меня с ума? Откуда быть человеку Земли здесь, на Равнинах Истака? Или и вправду я безумен?

Голос у него был совсем не гладиаторский — звучный и хорошо поставленный.

Мой собственный голос к этому времени вполне окреп. Я успел освоиться и чувствовал себя довольно сносно; если б еще не жара!

— Там, откуда меня прислали, — с невинным видом сообщил я, — тоже начали думать, что у тебя крыша поехали.