Врата жизни

Потом она перевела взгляд на пейзаж за окном – там еще видна была Стивен на белом арабском скакуне, стремительно удалявшаяся по склону холма. Гарольд и сам был отличным всадником, а кроме того, он хорошо знал, что Стивен с детства уверенно держалась в седле, так что не видел причин волноваться, когда она неслась галопом. И если он побледнел, то вовсе не от страха. И вид у юноши был печальным.

Он производил на хозяйку дома впечатление искреннего и серьезного человека, и она испытала к нему инстинктивное доверие.

– Садитесь здесь, – пригласила она, – мы с нашей общей знакомой нередко сидим у этого окна. Отсюда хорошо видно побережье и окрестные холмы.

Гарольд кивнул и опустился в одно из кресел, а Серебряная леди заняла другое. А затем она решительно приступила к разговору, не желая откладывать важное напоследок.

– Я действительно очень хотела познакомиться с вами. Я много слышала про вас.

Что-то в ее тоне насторожило Гарольда, и он пристально взглянул на собеседницу. В ярком свете, лившемся из окна, стало заметно, какая она бледная. Он заметил и легкую дрожь, и другие признаки слабости. После короткого колебания Гарольд не удержался и спросил мягко, но прямодушно:

– Вы очень бледны, как вы себя чувствуете? Может, я позову служанку? Или могу сам вам помочь?

Она сделала отрицательный жест тонкой рукой.

– Нет-нет, все в порядке. Не беспокойтесь. Всего лишь бессонная ночь и много раздумий.

– О, мне очень жаль! Наверное, мне следовало отложить визит? Я могу зайти в другое время.

Серебряная леди улыбнулась:

– Едва ли это поможет. Честно говоря, я размышляла как раз о предметах, связанных с вашим визитом, – заметив его удивление, она поспешила продолжить, голос ее постепенно креп. – Немного терпения. Я всего лишь пожилая женщина, а до недавнего времени жила совершенно уединенно, в полном покое. Я думала, что меня уже ничто в этой жизни не потревожит. Но внезапно появились новые причины для волнения и заботы. Я и вправду много про вас слышала прежде.

Гарольда смутила последняя фраза, ведь она уже прозвучала чуть раньше. Он даже захотел уточнить, и что же она слышала, но потом сдержался. А хозяйка дома продолжала:

– Я хотела бы просить у вас совета. И почему бы сразу не сказать, что меня беспокоит? Я не привыкла скрывать свои намерения или мысли – по крайней мере, за последние годы мне не приходилось этого делать. Полагаю, я могу доверять вам и рассчитывать на понимание и помощь.

– Я сделаю все, что в моих силах, поверьте! – просто ответил Гарольд. – Вы можете говорить со мной совершенно свободно.

Она указала на окно, за которым еще видна была в отдалении фигура Стивен на белом коне, совсем крошечная на фоне обширных зеленых холмов.

– Я хочу поговорить о ней!

Гарольд внутренне сжался, но постарался не показать этого, а Серебряная леди продолжала:

– Как вы думаете, почему она умчалась с такой скоростью? Она часто так скачет, сломя голову.

Гарольд выжидательно смотрел на нее.

– Вам не кажется, что такая отчаянная беззаботность – результат внутреннего напряжения и горя, которое ищет выхода?

Он знал, что ее слова справедливы. Ему пришла в голову мысль, что она читает секреты в его сердце и обращается напрямую к сокровенной части его души. Что думает она о Стивен? Что пытается сказать? Она тревожится о девушке, заботится о ней? Он готов проявить терпение и искреннюю благодарность за это. А странная дама говорила дальше, не делая паузы, и он отчасти слушал ее, отчасти думал о своем.

– У всех у нас есть свои секреты. И у меня тоже. Сомневаюсь, что у вас их нет. Есть они и у Стивен. Могу я поговорить с вами о ней?

– Конечно! Я благодарен вам за доброту к ней. Не могу передать, что я чувствую. Она всегда была для меня очень дорога!

Сердце его стучало так же быстро, как копыта коня. На котором мчалась где-то вдали, за холмами, Стивен.

– Вы все еще любите ее? – с неожиданной прямотой спросила Серебряная леди.

– Всем сердцем! Еще больше, чем в прежние времена!

– Тогда все прекрасно, слава Богу! В ваших силах повернуть все к доброму итогу. Спасите несчастную, тоскующую душу от отчаяния! – в ее голосе звучала чистая радость.

Гарольд не знал, как ответить на это – как заговорить о самом большом страхе и сомнении в своей жизни. Мысли и чувства его противоречили друг другу. Сердце рвалось к откровенности и простоте, а разум держал эмоции под контролем и запрещал выходить за установленные когда-то рамки. Заметив его колебания, Серебряная леди заговорила торопливо, с горячностью: