Враждебный портной

– На пенсию, – вздохнул Каргин, – не в тюрьму.

– Значит, правда? – всхлипнула она.

– Пенсия после шестидесяти неотвратима, как смерть, – мрачно пошутил Каргин, – а смерть у большинства мужчин России наступает раньше пенсии. Так что надо не рыдать, а радоваться, что дожил.

– А я? – спросила секретарша.

– Тоже хочешь на пенсию? – удивился Каргин. – Тебе еще рано.

Она вышла, хлопнув дверью, чего раньше никогда себе не позволяла. Теперь и чаю не нальет, огорчился Каргин.

Он от звонка до звонка сидел в кабинете, тупо глядя на безмолвствующий белый телефон с золотым гербом. Каргин ощущал себя архитектором, составившим проектную документацию на строительство дома. План приняли, стройплощадку обнесли забором, а архитектору… велели пока погулять.

Но были и обнадеживающие моменты. На расчетный счет новорожденной корпорации неожиданно перечислили из бюджета деньги. Выведенная, как и все сотрудники, за штат «в связи с реорганизацией организации дирекции директора», так это звучало на бюрократическом языке, начальница финансового управления едва сама не упала, увидев, какая «упала» на счет сумма. Каргин велел ей сделать запрос: остается ли действительной его подпись на финансовых документах? Из Минфина пришла официальная бумага, подтверждающая право Каргина до назначения на должность нового руководителя подписывать финансовые документы. С паршивой (или заторможенной, сонной, клонированной – еще было неясно) овцы хоть шерсти клок, решил Каргин. Он распорядился немедленно перечислить оговоренные в контрактах суммы фирмам Бивы и Выпи. После чего вызвал Надю и велел ей организовать «рабочее» совещание с дизайнершами.

– Чем-то же эти суки занимались все время, пока мы… Пока решался вопрос, – нейтрально закончил Каргин. Не могу же я сказать, подумал он, пока ты превращалась в рыбу, а я… слушал истории про Снежного человека. – Пусть хоть что-то покажут, – продолжил он. – Я не могу идти на встречу с президентом, – покосился на государственный телефон, – с пустыми руками.

– На следующей неделе? – предложила, почиркав пальцами по экрану айпада, Надя. – До среды деньги точно дойдут.

Такая оперативность показалась Каргину подозрительной. Он еще не определился с откатами по этим контрактам. У него давно была мыслишка насчет полноприводного дизельного «Range Rover». Каргин собирался стать активным, путешествующим пенсионером. Ишь, как вскинулась, покосился на Надю. Неужели тоже хочет нагреть руки, в смысле, плавники? Хотя зачем ей в воде деньги?

– Почему он не звонит, не вызывает? – спросил сам у себя, но получилось, что у Нади, Каргин. – Может быть, я уже сделал все, что мог, и дальше… покатится без меня?

– Он еще не решил, – ответила Надя, как если бы читала мысли президента. – Он думает. Но он дал деньги. Значит, он в игре. Он позвонит.

– Или вызовет? – Каргину вспомнился осьминог Пауль, сидевший в аквариуме в какой-то немецкой пивной и безошибочно определявший победителей в матчах на чемпионате мира по футболу. Неужели, жадно оглядел Надю, будущее лучше различимо из воды?

– Сначала позвонит, – угадывая намерения Каргина, отступила к двери Надя.

– Откуда знаешь? – спросил Каргин.

– Моя фамилия Звоник, – сказала Надя, – я предчувствую важные звонки.

– Наверное, плавниками? – предположил Каргин.

Ему мучительно хотелось дать волю рукам, проверить, как далеко зашел процесс превращения, главное же – определить его конечную точку. Не покроется же она вся чешуей, не отрастет же у нее, как у русалки, рыбий хвост? Но Надя была начеку. Пока что Каргин был вынужден констатировать, что она удивительно похорошела. Надя как будто помолодела лет на двадцать. С ее лица ушли (стекли?) морщины, спина распрямилась, как водопад, глаза прояснились и посветлели. Прежде Каргину иногда удавалось определить по глазам, о чем думает Надя. Сейчас он словно смотрел в прозрачную воду без дна или в черные, как пуговицы, глаза шевелящего в аквариуме щупальцами осьминога Пауля. Исчезновение у женщины второго лица, подумал Каргин, верный путь к… вне- (или над-?) половому совершенству. Пора, пора им (он был уверен, что Надя не единственная в новой видовой общности) ставить перед ООН и Страсбургским судом вопрос о признании своих неотъемлемых гендерных прав.

– Эмигрантка, – едва слышно пробормотал он, поймав краем взгляда собственное отражение в зеркале на стене кабинета. Он точно не помолодел. Старость прошивала его насквозь тройной нитью (Бивы?), била в грудь острым клювом (Выпи?).

Но Надя услышала.

– Эмигрантка? – обернулась она. – Откуда?

– Из страны сухопутных людей, – ответил Каргин.

– И куда? – спросила Надя.

– Туда, – пожал плечами Каргин, – где нельзя без плавников. Я придумал название нашему роману – «Старик и рыба».

– Стране сухопутных людей – конец. – Задумавшись, Надя сделала несколько шагов ему навстречу.