Вражья дочь

Савельев отсыпал ему рубль серебряными монетами.

Коваль сунул их в мошну и сказал:

– Это совсем другое дело. И накормим, и напоим, и спать уложим.

– А кто охранять подворье будет? – с усмешкой спросил Дмитрий.

– Не сожгут, не бойся, князь.

– Ну и ладно, только поначалу помыться бы надо.

– Скажу Раде, чтобы воду нагрела, помоетесь. Она и ужин приготовит. – Купец поглядел в оконце и проговорил: – В такую погоду разъезды в крепости останутся.

– Все боишься?

– А как не бояться, Дмитрий Владимирович. По самому краю ходим!..

– Да неужто? Ты просто не знаешь, что такое край.

– И не желаю знать, – заявил Коваль и позвал служанку.

Савельев и Влас помылись в бане и сели за стол. Они съели по отварной курице с пирогами вместо хлеба, запили это дело квасом.

Вскоре воевода и его ратник уже лежали на лавках под толстыми стегаными одеялами, хоть в печи и горели дрова. Жар костей не ломит. Да и устали они изрядно. Ночевка в зимнем лесу, рядом с болотом – удовольствие невеликое.

Ночью снег прекратился. С рассветом по дороге потянулись повозки, сани, всякий пеший и конный народ. Они быстро утоптали тракт.

Посему после утренней молитвы и завтрака Савельев с Бессоновым-младшим, в тулупах по случаю изрядного холода, выехали с подворья купца и скоро добрались до Великого Посада. Там было спокойно. Стража не желала мерзнуть на улице.

Так же без приключений они добрались до места стройки храма. Там по-прежнему не было работников. То, что они уже сделали, накрыла шапка снега.

У ворот купца Дравеса всадники остановились. Влас постучал железным кольцом в калитку. За ней объявился работник Дравеса Густав Кални.

– Кто там? – крикнул он.

– Люди купца Коваля. Не признал?

– Как по голосу признаешь? Отворяю.

Он открыл ворота, всадники въехали на подворье. Перед этим Дмитрий посмотрел в проулок. В нем никого не было. Соседи по дворам занимались своими делами.

Гости соскочили с коней, и Кални увел их в конюшню.

Воевода и ратник особой дружины подошли к нижнему крыльцу.

Из дома выпорхнула панночка в короткой шубейке.

– Ой! Это вы, а я… – Она замолчала, взглянула на Бессонова и юркнула за угол дома.

Оттуда вышел Донат Магеря, принялся чистить снег на дворе.

Дравес тоже объявился во дворе. На его плечи был наброшен тулуп. Он зябко поежился и заявил:

– Холодно сегодня, однако.

– Приветствую тебя, пан Дравес, – сказал Дмитрий.

– Доброго здравия вам. Проходите в дом.

Савельев посмотрел на Власа, увидел его умоляющие глаза. Мол, да оставь ты меня здесь, князь!

Он улыбнулся и сказал своему ратнику:

– Будь тут!

– Слушаюсь, Дмитрий Владимирович!

Воин остался на улице. Воевода особой дружины и купец прошли в небольшую комнату. Присели на стулья.

– Ты завтракал, князь? – спросил Дравес.

– Да, не беспокойся, Стефан. Что у тебя тут? Есть новости?

– Есть, – ответил купец, встал, посмотрел в оконце, выглянул в коридор, открыл шкаф, достал листок бумаги и положил его на стол перед Савельевым.

– Что это? – спросил Дмитрий.

– Тут такое дело, князь. Заезжал ко мне намедни хорунжий Тадеуш Витейский, пьяный до умопомрачения. При нем гулящая девка Ханна…

Савельев прервал купца:

– Мне не интересен разговор про непотребных девок, купец!

– Тут все к одному. В общем, загулял опять пан хорунжий, а что для этого надо? Верно, гроши. Свои тратить глупо, коли есть у кого взять. Вот он и наведался ко мне. Дал я ему денег. Деваться-то мне было некуда. Первый человек при ротмистре Голубицком. Он во двор и в повозку, где Ханна песни орала на всю улицу. Только отъехал, заходит дочь Анна и дает мне листок.

Савельев указал на бумажку, лежавшую перед ним.

– Этот?

– Нет, другой.

– Дальше?

– Анна говорит, что лежал листок в коридоре. Не иначе как хорунжий выронил. Я развернул его, увидел какой-то чертеж, подумал, что он может тебе пригодиться, и срисовал, как уж мог. Сам посмотри, что у меня получилось. Я думаю, князь, что хорунжий случайно выронил чертеж складов и тоннелей, тех самых, которые тебе и нужны. Видишь, как славно все получилось. Мне и говорить о том с Витейским не пришлось, бумага сама в руки попала. Но, может, я ошибаюсь? Как думаешь?

Дмитрий развернул бумагу, увидел на середине листа ровный квадрат. К нему вели три линии, от него отходило столько же. Эти полоски заканчивались овалами. Между ними два ряда коротких черточек. Сверху, откуда к квадрату шла одна из линий, стоял крест.

– Это что? – Савельев указал на него. – Так на чертежах обычно обозначается храм либо кладбище. Ни в Замке, ни в Посаде кладбищ нет, а тут крест наверху. Значит, это Софийский собор, так?

Купец пожал плечами.