Вражья дочь

– Мне не до того. Скажу лишь, что документ этот очень важен для хорунжего. Едва я успел срисовать его и запрятать свой листок в шкаф, как тут же вернулся Витейский. От хмеля и след простыл, весь бледный, начал орать, дескать, где свиток? В щепки разнесу весь твой поганый дом. Я ему его бумагу отдал. Он развернул ее, поглядел, уставился на меня. Мол, ты смотрел, что здесь? И тычет бумажку мне в лицо. Я ему – нет, конечно. Дескать, сразу понял, что пан хорунжий выронил. А у него дела серьезные, о которых мне знать не положено. Он предупредил, что голову мне снимет, если кто узнает об этом, а заодно и моей дочери. Витейский сильно разозлился, но потом как-то быстро успокоился, потребовал вина, выпил изрядную чарку и вышел вон. Повозка его на улице стояла, во двор не заходила. Он в нее сел. Они опять с песнями покатились к строящемуся храму. Вот такая история тут приключилась, князь.

Савельев наклонился над бумагой и сказал:

– Да, это, скорее всего, Софийский собор. Короткими черточками обозначены стены Замка. Но нужно разбираться. Я забираю листок!

– Для тебя и чертил. Рисковал сильно.

Дмитрий понял намек, высыпал на стол серебро без счета и заявил:

– Этого хватит.

– Да, конечно, благодарствую.

– Тебе спасибо, Стефан.

– Вопрос у меня к тебе, князь, есть.

– Спрашивай.

– Народ на Посаде галдит, мол, рать огромная московская от Великих Лук идет сюда. Дней через десять она встанет у города. Правда ли это?

Савельев внимательно посмотрел на Дравеса.

– А тебе что до этого? Тебя с дочерью мы выведем из Посада, как и было обещано.

– Это так, но хотелось бы знать заранее, чтобы скарб подготовить.

– Придет время, узнаешь. А где теперь наша рать, мне не известно.

Купец вздохнул, но как-то наигранно, неискренне, что не осталось без внимания русского князя.

Он не подал вида, поднялся.

– Еще раз благодарствую. Если встретим разъезд, что сказать?

– Скажи, что приезжал ко мне от Николы Коваля по нашим купеческим делам.

– А если будут спрашивать, какие дела?

– Сукно мы продать собирались в Польшу. Я купил его у крымских татар еще в прошлом году.

– Добро. Бывай, Стефан, не провожай меня, – сказал Савельев и вышел из комнаты.

В коридоре Влас разговаривал с Анной.

Завидев князя, панночка тут же убежала в свои покои.

Бессонов откашлялся и промямлил:

– Я тут это, немножко поговорил с Аннушкой.

– А чего голос такой виноватый? Поговорил, вот и хорошо. Едем обратно.

– Тут не задержимся?

– Ты стал худо слышать? Тебя лекарям показать надо?

– Извиняй, князь, но ты ведь и сам был когда-то влюблен.

– И был, и есть. Тут не останемся и по городу ездить не будем, возвращаемся в Бельдево.

– А когда еще сюда приедем?

– Влас, не задавай глупых вопросов!

Ратник вздохнул. Вот это у него получилось совершенно искренне.

Савельев с Бессоновым-младшим так же спокойно, без приключений покинули Посад. И вновь у Дмитрия ныло сердце. Угроза была где-то рядом. Кто-то опять смотрел за ними. Он это чувствовал, но никого так и не заметил. Тревога прошла только на дороге.

Они вернулись в Бельдево к обеду.

Под вечер к ним тайно явился Горбун и сообщил, что дружина устроилась в лесу, на елани, расположенной в версте от озера. Обозначил Осип и тропу, по которой только и можно было выйти к лагерю.

Дмитрий проводил его и направился в горницу к купцу.

Глава 6

В Великих Луках тем временем Государь Всея Руси провел смотр войск и остался доволен их состоянием. После этого была сделана новая роспись ратников по тем полкам, которые находились в городе. Иван Васильевич лично осмотрел обозы, в которых находилось все необходимое для ведения боевых действий. Восьмого января Царь передал воеводам приказ готовиться к осаде Полоцка.

К этому дню к войску прибыли иноземные инженеры, мастера подрывного дела. Иван Грозный был готов пустить их в дело, если артиллерия вдруг не сможет разрушить крепостные стены.

Десятого января 1563 года состоялся торжественный молебен в храме Христова Воскресения, после которого передовые части пошли к Полоцку. Дабы избежать заторов из-за огромных обозов, Иван Васильевич повелел выходить из города одному полку в день.

Первое время заторов избежать не удавалось. Вся рать шла одной дорогой, проходила от семи до десяти верст в день. Но дело быстро наладилось, укрепилась организованность, дневные переходы увеличились.

Известие о выходе русской многочисленной рати дошло до Полоцка и вызвало большой переполох среди вельмож Верхнего Замка. Тревога распространилась и на посады, но там паники не было. Люди давно знали о намерениях русского Царя, и кто желал, тот, обходя все запреты, ушел из города.

20 января воевода Довойна собрал Большой военный совет, на котором присутствовали городничий Яцко Быстренский, шляхтичи Василий Грибун и Ян Глебович, ротмистры Голубицкий, Варшевский, Верхлинский и Холмский, а также епископ Арсений. На Совете было решено начать подготовку к обороне, отправить гонца с просьбой о помощи к великому гетману литовскому Николаю Радзивиллу, так как Король Польский и Великий Князь Литовский Сигизмунд Второй Август убыл на сейм.