Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Радостная весть мгновенно облетела кельи, и скоро тесная толпа братьев окружила пришедших. Все крестились, тянулись к игумену за благословением, на глазах у некоторых появились слёзы, вызванные большим душевным напряжением. Со всех сторон раздавались возгласы:

— Слава Тебе, Господи, о всех промышляющий!

— Слава Тебе, Господи, что сподобил нас, осиротевших, вновь увидеть отца нашего, нашего пастыря и учителя!

— Пришёл он, наконец, к нам заблудшим…

Сергий был глубоко тронут такой сердечной встречей. Душа его ещё больше возликовала, когда он увидел среди окружавших старейших братьев.

— Благодать Божия на вас, дети мои, — игумен осенил всех крестным знамением. — Я собрал вас в пустыне этой и вижу вашу искреннюю сыновнюю любовь, сыновнее послушание. Вознаграждён я, дети мои, за скорбь мою великую. По своему глубокому смирению я добровольно изгнал себя из обители ради умиротворения изгоняющих меня. Не мог я видеть в обители мирского своеволия, за то утешен теперь сыновнею любовью и преданностью вашей. Пойдём, дети мои, помолимся и воздадим хвалу Господу Богу нашему.

Вскоре после возвращения в родную обитель на Маковице, во вторую неделю Великого поста Сергий занемог.

Много ходивший по городам и весям, бывавший в местах, где свирепствовала моровая язва и другие хворобы, косившие население целыми сёлами, Сергий не воспринимал болезни, которым были подвержены другие. Теперь он занемог. Монахи, весьма сведущие в исцелении болящих, не могли определить, что за недуг подкосил их игумена. Видимо, беззаветное служение Господу и самоотверженный, напряжённый труд по укреплению единства Руси, требовавшие от Сергия огромных затрат душевных и физических сил, которые в связи с возрастающими нагрузками всё труднее было восполнять в преклонном возрасте, сказались на его здоровье. Всю весну и всё лето Сергий лежал в тяжёлой болезни, и иноки даже опасались за его жизнь.

Болезнь отступила только в сентябре на Семёнов день.

Сергий лежал в своей келье, накрытый одеялом. Было темно, только перед иконами мерцал негаснущий огонёк лампады. Наступало утро. Постепенно маленькое окошко становилось серым, потом голубым и, наконец, через него проник солнечный луч, осветил келью и упал на измождённое лицо игумена. Веки его дрогнули, он открыл глаза. Некоторое время лежал молча. Не поднимая головы, посмотрел по сторонам, тихо позвал:

— Михей! — В ответ тишина. — Михей…

Его верный келейник, которую ночь дремавший в соседней комнате, сидя за столом, вздрогнул, поднял голову, прислушался.

— Михей, — снова позвал Сергий.

Келейник вскочил, чуть не уронив табуретку, и поспешил на зов. Увидев, что игумен пытается подняться, он поддержал его, приговаривая:

— Ну, слава Богу, дело идёт на поправку.

— Помоги мне, я сяду. — Сергий снова сделал попытку сесть.

Михей помог ему, подложил под спину подушку.

— Посиди спокойно, отче, я отвар приготовлю.

Он сходил в соседнюю комнату, приготовил отвар, подал Сергию и вышел. Больной, осторожно держа кружку дрожащими руками, пил обжигающую целебную жидкость, чувствуя, как вместе с ней к нему постепенно возвращаются утраченные силы. Вернулся Михей, взял пустую кружку.

— Встать хочу. Сколько можно лежать, — тихо молвил Сергий, пытаясь подняться.

Михей придержал его:

— Не торопись, отче, тебе окрепнуть надо.

— Сколько же я проболел? Какой день сегодня?

— Слёг ты, отче, на второй день Великого поста, как только мы вернулись в обитель. Теперь уж как раз Семёнов день.

— Какая погода на дворе?

— Солнце светит, тепло.

Сергий снова попытался встать.

Михей опять придержал его:

— Не спеши, отче, слаб ты ещё, чтоб самому ходить. Сейчас придут братья и помогут тебе, а пока сиди.

Пока Михей ходил за иноками, Сергий спокойно сидел, шепча молитву. Вошли Илия, Феофан, Елисей и Антоний.

— Помогите мне, дети мои, хочу на воздух выйти, — обратился к ним Сергий.

Иноки помогли ему встать, надели на него рясу и накрыли плечи одеялом. Феофан и Антоний под руки повели Сергия на воздух, Елисей поддерживал сзади.

Илия, оставшись в келье, поправил лежанку и стал молиться перед иконами. Вскоре возвратился Елисей и, перекрестившись, произнёс с облегчением:

— Слава Тебе, Господи, выздоравливает отец наш. Сколько он скорбей вынес, сколько трудился и летом и зимой, и не болел. Все привыкли к тому. И надо же, такое испытание свалилось на него.

Илия, окончив молиться, повернулся к Елисею:

— И праведникам посылаются скорби и болезни. Со многими скорбями подобает входить в Царствие Божие. А что грешные люди живут здравы и веселы и не терпят на этом свете никаких скорбей — за то им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для страждущих праведников готовится Господом Богом много венцов и неизречённая слава на небесах.

Братья перекрестились и вышли из кельи.

Сергий сидел на крыльце, укрытый одеялом. Лицо его было бледным, глаза, отвыкшие от солнечного света, слегка прикрыты. Заметно было, как он похудел. Рядом с ним стояли Михей, Феофан, Антоний.