Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

— Отче, во времена принятия христианства вся Русь составляла одно целое государство, а теперь она разделена на две половины: северо-восточную — московскую и юго-западную — киевскую, которая находится под властью иноверных поляков и литвинов, враждебно относящихся к нам. Случилось то по вине наших братьев князей из княжеств западных, которые, желая превосходства, отделились от нас и хотели силой овладеть землями нашими и покорить народ наш. Однако сила их слаба против нашей, потому они стали искать союзников в западных странах. Те потребовали принять их веру. Отказавшись от Православной веры, западные князья стали принимать веру латинскую, за то и были прозваны литвинами. Теперь они просили Патриарха посвятить Киприана в сан митрополита Руси.

— Возможно, литвинские князья, предлагая Святейшему Патриарху Киприана на Русскую митрополию, через то надеялись вернуться в родную для них Православную веру.

— Нет, отче, — сердито ответил князь, — кто хочет жить в Православной вере, не ищет повода для того. Вон, сыновья князя Ольгерда Андрей и Дмитрий сохранили веру Православную и вернулись к нам от своего брата Ягайлы, принявшего латинскую веру.

— Хотя в литвинском княжестве народ силой заставляют принимать чужую веру, многие там ещё остаются православными. А стремление всех православных людей к объединению предначертано Господом.

— Так, отче, православный народ желает объединиться с братьями своими, но княжествами управляют князья, а не народ.

— Но, князь, в литвинском княжестве живут наши братья славяне, и они до сих пор говорят на нашем общем русском языке, хоть князья и принуждают их менять свою веру.

— Отче, заставить людей поменять веру можно быстро, применив силу, но заставить поменять свой язык, нужны многие годы. Потому язык русский там пока сохранился, пройдёт время, и язык свой родной русский литвины поменяют на другой, поближе к латинскому.

— Правители, предающие свою веру и свой народ, совершают большой грех, их власть теперь не оберегается Богом, и они недолго остаются при власти. Народ, который продолжает поддерживать правителей, отступивших от веры, принимает их грехи на себя и навсегда попадёт в зависимость от соседних княжеств. Будет то и с литвинским княжеством и его князьями, род которых уйдёт в небытие.

— Может быть, Господь сподобит тому случиться. Однако теперь они по наущению врагов наших латинян продолжают нападать на земли наши.

— В юго-западной Руси большинство населения православные славяне, потому в Царьграде думают о том, как сохранить единство русской митрополии и тем остановить продвижение на восток латинской веры. По-видимому, они считают, что лучше всего удастся это их избраннику Киприану, который, имея хорошее богословское образование, является приверженцем объединения всех православных.

Князь нахмурился, встал, отошёл к окну, некоторое время молчал, глядя в окно, затем повернулся и уже спокойно сказал:

— Не согласен я принять Киприана. Недоволен я им.

— За что, князь?

— За то, что он в прошлом году позволил себе приехать в Москву в звании митрополита русского при живом святителе нашем Алексии, потому мы его не приняли, — негодовал князь. — К тому же Киприан — серб, и не сможет он разобраться в русских делах, его не будет слушать народ. На Русской митрополии должен быть наш, русский. — Князь подошёл к Сергию и уже более мягко добавил: — Отче, ты знатного боярского рода, отдал всего себя на служение Православию и земле Русской. И я думаю, все на Руси пожелают тебя первосвятителем нашим.

— В твоих словах, князь, я слышу не зов небесный, а голос мирской политики, — Сергий, как всегда, говорил тихим внушительным голосом. — Мы все чтим волю Святейшего Патриарха, и посему глубокое моё смирение не позволяет выполнить твою просьбу. Принять сан в таких обстоятельствах значит противостоять Царьграду и тем самым увеличить церковные смуты. Разделение Русской митрополии приведёт к вредным последствиям. Церковная смута, князь, затеянная врагом рода человеческого, преследует цель оставить правителей Руси без истинного духовного руководства, нарушить связь с Божественными силами и лишить Русь их помощи. Всё, что я могу теперь взять на себя для блага Церкви и Руси, это убеждать тебя, князь, принять Киприана.

— Я уже сказал, — Дмитрий Иванович говорил с недовольством, чеканя слова, — не согласен я принять Киприана. Хоть он красноречив и много обещает, он не русский в душе, он византиец по образованию и литвин по опыту жизни, а посему будет защищать интересы не Руси, а Византии и литвинов. На Руси должен быть наш русский святитель. Раз ты, отче, отказываешься принять митрополию, тогда я желаю видеть на русской кафедре духовника моего и хранителя моей великокняжеской печати, Новоспасского архимандрита Михаила.

— А скажи, князь, говорил ли ты о том с митрополитом Алексием?

— Говорил.

— И что он ответил?