Вредная волшебная палочка

– Степанида, пока вы голову клиентке моете, мы успеем открыть посылку из Парижа со всеми аксессуарами.

– Из Парижа? – переспросила посетительница. – Точно прямо оттуда? Мне подделки не нужны.

– Прямо с Эйфелевой башни, – пообещала Милана, – не сомневайтесь.

– Проверю ценники, – предупредила тетка.

– Конечно, – кивнула Виноградова. – Степанида, начинайте!

Я не первый год знаю Милу, она давно стала моей близкой подругой. Когда-то Виноградова была второй клиенткой, которая села ко мне в кресло, доверила свое лицо вчерашней ученице. Я нарисовала ей кривые стрелки и разрыдалась. Милка бросилась утешать косорукую стилистку.

– Дорогая, ты станешь лучшей, будешь летать по маршруту Москва – Милан – Париж – Лондон – Нью-Йорк.

Ну и кто мог тогда поверить в это? Но теперь, когда на звонок Виноградовой я отвечаю: «Милуня, я в Париже, вернусь в понедельник и подстригу тебя», – она весело напоминает: «Ага! Накаркала я тебе от всей души командировок».

К чему тут мои воспоминания? Да просто я прекрасно понимаю: если у Милы блестят глаза, на щеках появляется румянец, а на губах хитрая улыбка, это означает: Виноградова придумала нечто из ряда вон и знает, как это осуществить.

Я сделала широкий жест.

– Прошу пройти в зал, где моют голову.

– Там есть массажные кресла? – придирчиво осведомилась капризница.

– Конечно, – сказала я.

– С музыкой? – не успокоилась клиентка. – Когда я пользуюсь салоном в Париже, то всегда одновременно делаю маникюр, педикюр, мытье головы под восхитительную музыку.

Мила взглянула на меня, я посмотрела на нее и пошла по коридору. Все россиянки, которые приезжают в столицу моды не как туристки или живут в Париже, прекрасно знают: ни в одном салоне там вам руки, а уж тем более ноги в порядок не приведут. За маникюром придется отправиться в крохотное помещение, где работают одни китаянки. А за педикюром надо брести в место, над которым висит вывеска «Медицинские услуги». И вам там кое-как отполируют ногти. Если я что-то покупаю в Париже в магазине, ну, например, багет в булочной, то продавщица может воскликнуть:

– О, мадам! Где вам сделали такой красивый маникюр? В Париже о нем можно лишь мечтать.

В Москве с парикмахерскими услугами дело обстоит намного лучше. И кстати, заведения, где орудуют брашингами и фенами, во Франции массово закрываются в восемнадцать часов. До ночи, как у нас, никто не работает, исключения ни для кого не сделают. Если постоянная клиентка примчится без пятнадцати шесть и заноет:

– Умоляю, помогите. Завтра рано утром у меня очень важная встреча, а на голове словно кошки дрались, – мастер улыбнется, снимет халат и вежливо скажет: – О, мадам, я рад вас видеть, но рабочий день окончен. Приходите завтра.

Сочиняя охотничью историю о своем посещении салона в столице Франции, будь осторожна, ненароком нарвешься на того, кто там постоянно бывает.

– Кресла с музыкой? – повторила вопрос Ольга.

– Увы, нет, – смутилась Наталья Марковна, – я о таких даже не слышала.

– Если хотите, мастер вам споет, – неожиданно предложил Леон.

Я ускорила шаг. Придется потом объяснить стажеру, что мне медведь не на уши наступал, Топтыгин на меня сел целиком. Если я запою, у присутствующих лопнут барабанные перепонки.

Когда мы с «блукером» вернулись в общий зал, на столике у зеркала обнаружилась масса игрушек, в основном разные зверушки. Мила потирала руки.

– Сейчас Степанида сделает вам укладку, а потом разместим ферму.

Ольга схватила небольшого лягушонка, начала осматривать его со всех сторон, обнаружила на основании листок бумаги, прищурилась и прочитала:

– «Маде ин Франсе». Штрих-код производителя тридцать один. Очаровательная вещичка. Меня не обманешь, подделку я мигом вычислю. Начинайте.

Я взяла баллончик с пеной для объема и сразу поняла, откуда на детской игрушке явно российского производства появился французский штрих-код. Мила отклеила бумажки с бутылочек, которыми я пользуюсь.

Где-то часа через полтора клиентка приобрела необходимый для тусовки вид. Правда, ей сначала не понравился макияж, Ольга потребовала наложить на глаза ярко-голубые тени, на щеки пронзительно розовые румяна, а помаду поменять на такую, которую Франсуа называет: «Восхитительный цвет апельсина, больного гепатитом, с признаками ветрянки». Эдакая смесь из оранжевого, желтого и красного. Жуть, одним словом. Но Ольга взглянула на себя в зеркало и расцвела:

– Я красавица.

– Несомненно, – поспешила ее заверить Наталья Марковна.

Мила схватила маленькие пульты, которые лежали на столе.

– А теперь понаблюдайте за прической. Опля!

Виноградова стала нажимать на кнопки. Обезьянка, которая торчала из центра начеса, принялась бойко бить в тарелки. Цыпленок, он пристроился слева, стал клевать одну прядь. Медведь, закрепленный с помощью больших невидимок справа, застучал молотком о наковальню. Вся веселая компания на разные голоса распевала:

– Джингл белл, джингл белл, джингл белл…

И лишь корова, которую засунули в волосы сзади так, что наружу торчала только ее верхняя половина, печально повторяла:

– Моо, моо, ай гибе ю милк.