Вредность не порок

Пришлось Ефиму, образно говоря, засучить рукава и вплотную заняться своей одеждой. Нежно прижимая к себе «больную» руку, я вертелась рядом и давала ценные указания. Под моим чутким руководством с задачей Ефим справился прекрасно.

Следующие два часа я провалялась на кровати, изредка заглядывая в раскрытую книгу и маясь от скуки. Ефим все это время усердно орал в рацию, ну не орал, конечно, а, сдвинув брови, сурово вопрошал:

— Бешеный, прием… Бешеный, ты меня слышишь?

Ответь…

Однако Бешеный словно оглох. Наконец я начала психовать, сверля Ефима нервным взглядом.

— А если он уже давно уехал? Или рацию потерял? Чего мы дожидаемся? Нельзя же месяц сидеть на одном месте и разговаривать с рацией! Поговорил бы лучше со мной, может, толку больше было бы…

Такая постановка вопроса Ефима заинтересовала:

— Что ты предлагаешь?

— Я же говорила, у меня есть деньги…

Он глубоко вздохнул:

— Боюсь, ты просто недопонимаешь ситуацию… Мы не можем просто так разгуливать по городу. Нас ищут.

Вернее, меня. Или встреча с двумя мужиками, которые приложили твою подружку об забор, тебя не впечатлила?

Ты не задумывалась о том, как они вас нашли? А тот, кого зарезали на крыльце у Иры? По моему разумению, твоя подружка все прочувствовала в полной мере. Иначе не слиняла бы в один момент. Думаю, Юрка ей объяснил, что к чему.

— Не понимаю, — нахмурилась я, — Ирке-то что грозило? Чего ей бояться?

— Как чего? — Ефим искренне изумился. — На крыльце ее дома труп, и ты сама говорила, в каком виде…

Или тебе этого недостаточно?

Я закинула книжку за спину и села, поджав ноги. Такое объяснение мне не нравилось, но, как ни крути, это первое, что пришло в голову следователю, участковому, мне и даже Надьке. Ей, правда, мерещилась ревность, а выходит, может быть, кое-что покруче. Возможно, этот Простырь пришел за камнями… Или, вероятнее, за Юрой. Или хотел у него что-то узнать… О камнях? Или о том, у кого они? А они у Ефима… И Юра Простыря.., за друга… А почему он его зарезал? Ирка видела у него пистолет. Не хотел шуметь… Ерунда, пистолет был с глушителем, в этом можно быть уверенной, Ирка разбирается не только в импрессионистах. Так, что тогда остается?

Что Ирка или живой свидетель, или мертвый… Мертвого не нашлось, выходит, она действительно сбежала с Юрой. Господи, как все перевернулось с ног на голову…

— Ты чего мечешься? — окликнул меня Ефим. — Вспомнила что-то?

— Да нет… Просто думаю… Пытаюсь представить…

А у друга твоего пистолет был?

— Пистолет? У какого?

— У Юры…

— Да откуда у него пистолет? — дернул Ефим плечами. — Что за глупости… Что он, бандит какой-нибудь?

Звучало это несколько фальшиво, особенно последняя фраза. Суть от того, кто как называется, не меняется.

Бандит, бизнесмен, спортсмен… А пистолетик-то был, ты хоть крути глазками, хоть нет.

— Откуда, сказать не могу. Но Ирка сама видела…

С глушителем. У нее отец был военным…

Тут Ефим вдруг хлопнул себя по колену и сквозь зубы процедил:

— Черт.., — потом кулак стиснул и снова:

— Черт, черт…

Похоже, мое сообщение здорово его озадачило, поразмышляв какое-то время, Ефим спросил:

— А когда она видела?

Я кратенько изложила версию того, как однажды подружка случайно заглянула на соседский участок.

Ефим молча выслушал, поднялся и ушел на кухню.

Я направилась следом, взяла чайник, поставила на плиту. Спросила:

— Есть хочешь?

— Нет…

— И я не хочу… Слушай, уже вечер, скоро банк закроется, не успеем деньги снять… Я же вижу, как ты нервничаешь… Брось эти дурацкие замашки, я не собираюсь тебя содержать, в Москве отдашь…

Он посопел-посопел сердито, потом по столу стукнул:

— А в чем мне на улицу выйти? В твоем халате? Все мокрое!

— А зачем тебе идти? Сам говоришь, тебя ищут. А я кому нужна? Одна я и быстрее сбегаю, Сбербанк недалеко, через две улицы. Одна нога здесь…

— Ладно, ладно, не тарахти… Вдруг с тобой что случится? А мне здесь сиди переживай?

— Так ты о ком беспокоишься? Обо мне или о своих переживаниях?

Пристыдив его таким образом, я поняла, что своего добилась. Торопливо сунувшись в ящик стола, взяла сберкнижку, выгребла из угла мелочь — на всякий случай, вдруг автобус подвернется, все быстрее получится.

Махнув рукой, я пропела:

— Я пошла! Никому не открывай!

Он досадливо хмыкнул и буркнул:

— Погоди, не вылетай… Дай я сначала посмотрю.

Ничего достойного внимания на лестничной клетке Ефим не обнаружил и, похоже, расстроился. Поняв, что я все-таки уйду, отступил в сторону:

— И чтоб одна нога здесь…

— Ага! — весело пискнула я и вылетела на улицу.

* * *

Выйдя из подъезда, я огляделась. Все как всегда: собачки на детской площадке, детишки на помойке, бабульки на лавках. В дальнем конце двора местные мужики с азартом колотили по столу костяшками домино, возле забора полная краснолицая женщина уныло шлепала палкой по большому цветастому ковру. Картинка для букваря, да и только. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я юркнула под окна и обошла дом сзади. Добравшись до дороги, повертела головой, но автобуса не увидела. Да ладно, здесь недалеко, прогуляюсь.