Вредность не порок

— Чего-чего? — Тут я вытаращила глаза и икнула от переизбытка кваса в организме. — Ты чего несешь-то?

Куда пальнул? Что значит пальнул? Из чего пальнул?

Володя хмыкнул:

— Вы что же, Анастасия Игоревна, даже не поинтересовались, кто за вами бегает?

— Да ты знаешь, нет, не поинтересовалась. Как-то недосуг все было оглянуться. До него за мной еще трое бегали, тоже не представились. Так что сил на вопросы у меня не осталось. Зато ты, похоже, хорошо информирован, поделись, уважь училку…

Тут Володя меня перебил:

— Хотите, я вам чаю заварю? Пойдемте на кухню…

Предложение я одобрила, кряхтя, поднялась и, уцепившись рукой за стреляющую поясницу, направилась вслед за хозяином. Под ногами тонко поскрипывал давно не лакированный паркет, обои и в коридоре, и на кухне чистенькие, но явно старые. Обстановка в квартире довольно скромная, хотя, безусловно, здесь чувствовалась женская рука, весьма успешно создавшая ощущение тепла и уюта. Оглядываясь вокруг, я вдруг вспомнила, что здесь должна находиться вывезенная из деревни Савченко-старшим бабушка.

— А родители где?

— На работе, — гремя чайником, отозвался Володя.

Я решила продемонстрировать, что тоже кое-что знаю:

— А бабушка?

— У соседки… Время-то, — он кивнул на настенные часы, — как раз «Любовь до гроба» по первой началась…

Им теперь поодиночке смотреть неинтересно, соберутся кагалом, чай хлещут и сериал обсуждают.

— «Любовь до гроба»? — задумалась я. — Что-то мне такого названия не попадалось…

— А вы сериалы смотрите? — ужаснулся вдруг мальчик и едва не уронил чайник себе на ногу.

— Нет, — торопливо заверила я, поняв, что немедленно потеряю всяческий авторитет, если малость не совру, — я только кино.

Пару минут мы обсуждали проблемы нашего телевидения, сойдясь на том, что показывают много всякой ерунды, и я потихоньку вернула его к главной теме:

— Так что ты говорил о Черепе?

— А чего он за вами бегал?

— А я первая спросила… Он твоему брату дружок?

— Какой дружок! — едва не всплеснул руками Володя. — Череп здесь в авторитете! Его только разве комары не знают, да и то перелетные! Если кому сказать, что он за вами как пацан бегал…

— Вот этого как раз и не надо! — всполошилась я. — Мне только этого и не хватает!

— Да это я так… Чудно только. Он все время на машине ездит, тачка у него крутая, навороченная…

— Так Череп, выходит, местный? — Володя кивнул. — То-то я гляжу, номера тутошние. Местный… — я замешкалась, — бизнесмен?

Володя уставился на потолок и, решив, очевидно, что училка младших классов не может не быть двинутой, согласился:

— Можно и так сказать…

— А в гости к твоему брату он приезжал?

— Не… Что вы! — В голосе пацана зазвучало явное уважение. — Череп в большом почете…

Из чего я поняла, что Савченко-старший у местных бандитов в небольшом почете, и обрадовалась. Это позволяло надеяться, что Ефим «со товарищи» к данной категории граждан все же не относится. Я хлебнула чаю, помакала ложку в вишневое варенье, любезно предложенное хозяином, и задумалась, прикидывая, как бы попедагогичнее выведать у ребенка о друзьях старшего братика. Пока я корчила из себя Макаренко, время неумолимо таяло и на небольшую опрятную кухоньку всерьез накатывали сумерки.

— А ребята, которые к твоему брату приехали, они кто?

Володя подумал, повздыхал, смешно хмуря брови, наконец отозвался:

— А кто их разберет… В армии вместе служили…

— А Ефим?

— Ефим?

— Ну высокий такой, симпатичный… Блондин, глаза синие…

— Я в глаза им не заглядывал, — недовольно буркнул мальчик, дернув плечом. — Может, он и Ефим, почем мне знать!

— А Юру и Колю знаешь?

Он снова пожал плечами.

— Коля здоровый такой, со шрамом через всю щеку…

— Ах, эти! Эти трое особняком держались… Да я и видел-то их пару раз. Слышал, что одного Бешеный зовут, другого — Жук. Очень этот Жук беспокойный. Все чего-то вертелся, вертелся, словно укушенный. Но они точняк в почете, это я отвечаю.

Постеснявшись показать свою неосведомленность в местном жаргоне, я не стала уточнять, что представлял собой этот самый почет и в какой именно области он присваивался. Уважение в мальчишечьем голосе совершенно не гарантировало, что столь высокое звание характеризует их как почетных академиков. Пока я кусала губы, досадуя, что мое расследование далеко не продвинулось, Володя заерзал на табурете, бросил взгляд на часы и пробормотал:

— Через пятнадцать минут бабка вернется…

Поняв намек, я поднялась, поблагодарила парня и пошла к двери.

— Только не говори никому, что я здесь была, ладно?

Он кивнул, я с удивлением увидела, что лицо у Савченко-младшего грустное, а глаза несчастные, словно больные. Я протянула руку и крепко тряхнула его кисть.

— Вовка! Не грусти!

Я уже одолела лестничный пролет, когда Володя вдруг встрепенулся и решительно заявил:

— Анастасия Игоревна, я с вами!

— Зачем это? — Я растерялась. Что мне с ним делать?

— Провожу… Темно уже… — пробубнил Володя, догоняя меня.