Времена года

Когда он скрылся из глаз, Матэ пошел по парку. Повсюду голые ветви, розовые кусты втоптаны в землю. В конце парка возвышалось здание областного комитета партии. На сером фронтоне выбоины от пуль. Вход в здание, оформленный в античном стиле, основательно обезображен пулями. Одна из колонн валялась недалеко от лестницы. С северной стороны, выходящей на главную улицу, здание уже одето строительными лесами. Напротив изуродованного входа под каштанами стояла «Победа» синего цвета.

Машина эта в настоящий момент была единственным транспортным средством обкома, способным передвигаться. Матэ внимательно осмотрел машину и, как человек мало смыслящий в ней, постучал по кузову, решив про себя, что весной, когда снова придется разъезжать по районам, надежнее всего будет оседлать свой велосипед, как он это делал ранее.

Матэ прошел в свой кабинет. Возле печки стояло ведро с углем и растопкой. Уборщицы занимались растопкой печек еще на первом этаже. Матэ наложил в печку угля и затопил ее. Занимаясь этим, он запачкал руку и повязку на ней и, отойдя к окну, вытер руку платком.

Кабинет его располагался на третьем этаже, а окна выходили на городской бассейн. Матэ смотрел на высохшие бассейны, в которые ветер еще осенью набросал сухих листьев с каштанов, на ряды пустых кабинок для переодевания, поблекший зеленый цвет которых напомнил ему о давно прошедшем лете, на полукруглую каменную террасу, где в купальный сезон по вечерам играло молодежное трио.

Невольно думая о Крюгере, Матэ пытался вспомнить, что же ему предстоит сегодня сделать. В половине девятого на столе зазвенел телефон. Матэ снял трубку и сразу же узнал мелодичный, по-дружески теплый голос человека, который ему звонил. Последний раз этот человек приободрил Матэ перед самым рождеством.

— У нас в обкоме организуется отдел по работе с шахтерами, — сказали ему тогда по телефону. — Будешь работать в этом отделе?

Сейчас этот голос сказал:

— Посылаю к тебе человека. Он ищет любую работу. Пока выяснится его дело, пристрой его куда-нибудь. Он согласен на все.

Матэ отложил дела. Через несколько минут дверь отворилась и на пороге появился Агоч, которого Матэ не видел уже много лет. Изменился он мало: разве что похудел немного, вернее, осунулся, на лице уже не было прежней хитроватой улыбки, да и жесткие рыжеватые волосы заметно поредели. Но и похудевший, Агоч все же заслонил собой всю дверь.

Побледнев, Матэ встал из-за стола.

«Боже мой! — подумал он. — Теперь опять все-все вспомнится...»

Зима

Землю завалило толстым слоем снега. В девять часов вечера термометр показывал больше тридцати. Солдаты сильно страдали от холода.

В землянке перед нарами на большом железном противне горел древесный уголь. Капитан, погрузившись в свои невеселые думы, сидел за низким, сколоченным из грубых досок столом. Свет «летучей мыши» освещал его задумчивое лицо и костистые пальцы рук, которыми он подпирал голову. На одном из пальцев поблескивали два кольца. В полку капитан был единственным офицером, над которым не подсмеивались солдаты.

Позади капитана на узкой скамейке сидел, закутавшись в несколько грубых солдатских одеял, Матэ, прижимая к груди крохотную рождественскую посылочку, которую ему вручили сегодня вечером. Посылочка состояла из нескольких конфет и пачки печенья.

Стрелки на часах показывали половину третьего ночи, но в землянке никто не спал.

— На Новый год начпрод обещал выдать каждому по бутылке французского шампанского. Из немецких трофеев, — произнес Матэ, поправляя угли на противне. Он даже несколько раз подул на них, чтобы они быстрее разгорались.

Капитан протянул руки и взял котелок, на дне которого еще осталось немного черного кофе. Жадно выпив кофе, он на миг взбодрил себя, словно выпил не кофе, а палинки.

— Французское шампанское? — грубо переспросил он. — В последний раз я пил шампанское в «Синей бухте». Если не ошибаюсь, было это ровно год назад.

Землянка, в которой они сидели, была отрыта на узкой полоске местности, между хутором и рекой. Днем, выйдя из нее, можно было увидеть замерзшую реку с беспорядочно нагроможденными друг на друга льдинами. Землянку выкопали еще осенью, поглубже в земле, и только сейчас по-настоящему оценили все ее преимущества: промерзшая земля, твердая как камень, надежно укрывала от минометного огня; а русские вот уже который день подряд обстреливали позиции батальона из минометов, не жалея мин. Перед самой землянкой проходил длинный ход сообщения, стенки которого были основательно размыты дождями, а на участке километра в четыре полуобвалившаяся траншея была вообще не глубже корыта.

Днем с хутора, где размещался штаб, позвонил подполковник и приказал во что бы то ни стало ночью захватить «языка». Капитан пытался было объяснить ему, что в сложившейся ситуации это задание выполнить невозможно, так как русские солдаты открывают ураганный огонь по любому участку, где заметят хоть какое-нибудь движение, но подполковник и слушать не стал никаких объяснений.