Времена грёз (СИ)

Костёр треснул, пламя взревело, вторя крику отца. Я не мог встать, не мог уйти, лишь смотрел, как горит моя семья в жестоком огне чужой ненависти.

— За что-о…

— Пособничество некроманту. Люди решили, что твоя семья тебя спрятала и защитила.

Голос был спокойный и тихий, но реву огня и гомону улюлюкающей толпы было не заглушить его. Я нашел в себе силы перевести взгляд и взглянуть на говорящую. Высокая дева с изящным лицом, словно цветы лотоса в лунную ночь, печальной улыбкой и ласковым взглядом, обращенным ко мне. Ее великолепные серебристые волосы спускались до земли, одежда, похожая на халат в пол с длинными рукавами, цвета ночи и расшита белой нитью. Никто не замечал её кроме меня, девушка была чудом, сошедшим с небес, и, кажется, так оно и было.

— Мун? Госпожа Луна? Молю вас, помогите моей семье, защитите их, пожалуйста. — Я подполз на коленях к богине, вцепившись рукой в подол ее одеяния. — Пожалуйста, пожалуйста, умоляю, помогите им.

Луна с грустью прикрыла глаза и покачала головой.

— Не в моих силах воскрешать мертвых, могу лишь сопроводить их к скорому перерождению.

Я опустил руки, глаза застилали слёзы.

— Тогда могу я умереть вместе с ними?

Теплая, нежная ладонь успокаивающе погладила меня по голове. Вкрадчивый голос продолжил:

— Я могу дать тебе кое-что получше, чем смерть.

Покачав головой, я вытер глаза рукавом.

— Ничего не может быть лучше, чем смерть.

Дева наклонилась ко мне и что-то протянула.

— Я подарю тебе новое имя и месть.

Ошарашенно посмотрев на длинный золотой клинок в руках богини, я, не раздумывая, принял его. Оружие тут же обожгло мне ладони, но я этого практически не почувствовал. Луна вновь погладила меня по голове и, к моему удивлению, прикоснулась губами к лбу. Не прошло и секунды, как я почувствовал вскипающую в жилах кровь, мое сознание отделилось от тела, и я словно на миг вышел за пределы нашего мира, увидев далекие галактики, звезды и неземных чудовищ, обитающих на чужеродных планетах. Зрелище завораживало меня, увлекало за собой, показывая всё новые и новые знания: о звездных расах, древних богах и ужасе, что таится под водами другого мира. Кажется, прошла целая вечность прежде, чем мое сознание вышвырнуло из этого жуткого потока обратно на площадь к милостивой богине, ревущей толпе и агонии моих близких.

— Я нарекаю тебя — Ньярлатхотеп. Теперь это твое имя, другого у тебя нет и не было, ибо ты рожден здесь и сейчас, в этом таинстве и в этой боли. Отныне, твой путь для тебя открыт, и ты волен поступать как пожелаешь. Никто из здешних богов не сможет тебе навредить.

Я всё также сжимал в руках клинок, обжигающий холодом мои руки, ощущал тошнотворный запах костра и горелого мяса, но больше не ощущал себя прежним человеком. Со мной осталась моя боль от потери, ужас от происходящего, но глубоко внутри зародилась уверенность, что каждый, каждый в этом чертовом городе узнает, какого было моим родственникам, и они все поплатятся за наши страдания.

-------

Пожар в городе длился три дня и три ночи. Говорят, искры от костра на площади достали до ближайших домов, это не сразу заметили, и никак не получалось потушить. Огонь словно живой переходил от здания к зданию, уничтожая всё, что было дорого и нажито годами непосильного труда. Люди гибли от ожогов, обвалов, едкого плотного дыма, заполонившего улицы. Некоторые жители хотели спастись в лесу, сбегали туда, и больше никто не видел их живыми. Лишь один мальчик четырнадцати лет дошел до ближайшего посёлка и рассказал о беде, король принял его как героя, позволив продолжить магическое обучение в столичной академии.

Затишье

После того длинного сна воспоминания Ньярла мне пока не являлись. Он неохотно отвечал мне на вопросы, связанные с богиней, ее знаниями и прочим, что случилось тогда. Лишь кратко обозначил, что многие помощники Солара и Нокса недолюбливают Мун из-за ее пристрастий к тайным, чаще всего запретным даже для богов знаниям. Именно благодаря таким секретам она выбила себе независимость, не забывая помогать старшим и не пытаясь им навредить.

Дни летели, как мне казалось, слишком быстро. Каин не возвращался, отчего Ганим и Милана день ото дня становились более закрытыми в себе и нервозными. Гибрис в свободное время всё чаще слонялся по замку, будто вынюхивая что-то и раздражая главную горничную. В такой атмосфере меня не покидало ощущение приближающейся грозы, словно надвигающиеся свинцовые тучи закрывают солнце, природа замирает, опасаясь гнева небес, и всё вокруг затихает в ожидании. Поместье как никогда показалось мне отрезанным от внешнего мира.