Времена грёз. Том 2 (СИ)

Сев в кровати, я откинула одеяло, сонно глядя на бледные солнечные лучи, проглядывавшие через голые ветви деревьев за окном, и попыталась в уме прикинуть, как лучше всего скорректировать пробуждение. Горничная, словно специально, шумно разложила тарелки и приборы, громко звякнув, убрала крышку с каши. Даже с моего места было заметно, что пар над едой не идет, второй день подряд завтрак был уже остывшим. Вчера это еще можно было списать на случайность, но теперь…

По коже пробежали мурашки, рука сама потянулась помассировать и почесать затылок, а за ним ниже, к спине. Будь я сейчас одна, с радостью потерлась бы об косяк как медведь. Тонкая линия кружева по подолу сорочки красными следами отпечаталась на ногах.

Может быть, стоит сменить ночной наряд? Или ткань постельного белья?

— Лара…

— Да, мисс? Подготовить ванну?

— Нет-нет.

Светлые брови горничной скептически дрогнули, она промолчала, но по ее взгляду и так было всё ясно, наверняка я выглядела довольно помятой, особенно в сравнении с ней. Ларунда не была писаной красавицей, но попала во дворец явно не только из-за профессиональных качеств. Точеное лицо и аккуратные черты укладывались в принцип «не слишком». Не слишком выделяющаяся, не слишком яркая, не слишком привлекающая внимание. Серые глаза с темной каймой радужки и бледными ресницами, светло-русые волосы, забранные в пучок, чуть впалые щеки, тонкие губы и чуть вздернутый нос. Она явно чуть выше своих сверстниц, но не настолько, чтобы это было заметно. Фигура не слишком выражена, но изящная, как у фарфоровой статуэтки.

Ей бы в балет или просто в танцы, чтобы хрупкостью и гибкостью тела сердца покорять, а не перебирать чужое белье длинными холëными пальчиками.

— Подготовить вам платье?

— Нет, я сама.

— Заправить постель?

Тяжело поднявшись на ноги, я подцепила со спинки кровати халат и, завернувшись в него, зевнула.

— Хорошо, заправь постель. И… приходи меня будить попозже.

— Насколько?

— Не знаю, на час хотя бы.

— Завтрак совсем остынет.

— Да, он уже.

— Вы же еще не попробовали.

Сев за стол, я подхватила ложку и отправила первую порцию овсянки в рот.

Нисколько не соврала, каша и правда едва теплая, хотя вроде бы под крышкой была.

Обнаружив рядом с тарелкой небольшую вазочку темного джема, я попробовала и его, но ягоды оказались слишком кислыми, сахара на десерт явно пожалели. Мелочь, но неприятно, из приятного остался только чай, хотя портить в нем было нечего.

Стоит сделать выговор за холодную еду.

Ты правда так думаешь? Мне как-то неловко.

Искоса взглянув на горничную, я проследила, как она честно принялась за хлопоты, шустро и осторожно заправив кровать. Ее движения были выверены и настолько продуманны, что она почти не касалась ткани, но при этом отточено расправила все складки.

В целом она неплохо работает, может, дело именно в кухне? Мне не полагается вкусная еда?

У тебя уже там есть знакомая.

Неплохо бы заглянуть к ней. Сразу после урока с Авелем, надеюсь, хотя бы сегодня он дойдет до библиотеки, и я не просижу там полдня впустую.

Прям-таки впустую?

Не совсем, конечно…

Если подумать, пару дней назад я позировала Марку и даже подсказала, как проще всего можно обозначить пятнами свет и тень, но удовольствие от встречи с принцем мешалось с неловкостью от осознания чей это ребенок. Я словно специально втиралась к нему в доверие, чтобы потом, возможно, предать его или его мать. Или убить отца.

И убить отца.

Нужно было держаться от него подальше, но мальчишка сам находил меня уже с готовыми рисунками, показывая их и спрашивая совета. Запрещенный прием, при котором я просто не могу пересилить себя и отказать в беседе. Стыдно от собственной слабости, но Марк оказался одарен не по годам настолько, что мне было действительно интересно обсуждать с ним искусство. Обсуждать теорию цвета простым языком, делиться идеями и предпочтениями, сравнивать его тягу к портретам и мою, к архитектуре.

В этот раз, застав меня за просмотром бумаг на привычном рабочем месте, он не стесняясь сдвинул документы и сел на край стола.

— Как ты думаешь, что значат эти колонны?

— По углам библиотеки?

— Ага. Почему девушка в углу отвернулась, в то время как остальные смотрят друг на друга?

Откладывая очередной желтый лист с крайне сухим, но невнятным прошением о зачислении средств за поимку преступника, я подняла голову, проследив, куда именно смотрит Марк. Болтая ногами в перепачканных гольфах, он чесал голову карандашом и словно пытался заглянуть в лицо отвернувшейся статуе с иммортелью.

Не припомнив ничего из местного фольклора, я пожала плечами.

— Представить не могу, а есть какое-то объяснение?

— Если подойти совсем близко и забраться на карниз или шкаф, можно увидеть вторую половину головы, там в волосах спряталась змея.

— Девушка мертва?

— Нет, на самой грани, зубы совсем близко к щеке, и возможно она уже укушена, но яд не успел повлиять. Самое главное, статуя сама подставляется, будто не против, но смотрит на того злого мужчину перед ней.

— А он что?

— Ненавидит возлюбленных, но они этого не замечают, занятые друг другом.