Времена и право

Свою законотворческую деятельность легендарный Ликург осуществлял в Спарте. Важнейшим государственным органом по законам Ликурга стала герусия – совет старейшин (по-гречески – геронтов). Герусия решала споры и давала указания даже царям. Дело в том, что во главе Спарты издревле стояли два царя. Они происходили из двух постоянно враждовавших между собой родов. По законам Ликурга цари сохраняли свое старое значение только на войне. В мирное время спартанские цари входили в герусию в качестве рядовых членов. Остальные 28 членов герусии выбирались народом пожизненно из числа стариков не моложе 60 лет.

Для того чтобы цари, геронты и народ не спорили между собой из-за власти, Ликург составил соглашение между ними – закон о разделении власти. С этого времени, по-видимому, окончательно установился порядок проведения народных собраний в Спарте.

Самым важным из преобразований Ликурга был передел земли. Он убедил сограждан отказаться от собственности на землю в пользу государства, с тем чтобы никто больше не мог продавать или покупать ее. Всю землю разделили на равные участки, и каждая спартанская семья получила равный надел.

Ликург запретил пользоваться золотой и серебряной монетой и приказал принимать только железные деньги. Они делались из железа, непригодного больше ни к чему другому. Эти деньги были настолько громоздки и малоценны, что для того, чтобы держать их дома, нужно было строить большую кладовую и перевозить деньги на телеге. Благодаря новой монете в Спарте прекратились преступления: кто решился бы воровать, брать взятку или грабить, раз нельзя было скрыть свою добычу? Затем Ликург запретил в Спарте все ремесла.

Третьим проведенным Ликургом преобразованием, также направленным на уничтожение стремлений граждан к накоплению богатства, было учреждение сисситий – совместных обедов свободных спартанцев. Сиссития была не просто общим обедом – это было товарищество из 15–20 человек, называвшихся сисситами, служивших обычно в одном военном отряде и связанных тесной дружбой.

Законы Ликурга не были записаны. По его мнению, все, что важно и необходимо для счастья государства, должно войти в обычай и образ жизни граждан с самого раннего детства. Вот почему основное внимание законодателя было обращено на воспитание детей.

В Спарте отец не имел права решать судьбу своего ребенка. Сразу после рождения сына отец приносил его в назначенное место, где заседали старейшины. Внимательно осмотрев младенца, старцы, если находили его здоровым и крепким, разрешали отцу растить ребенка и отводили новорожденному надел земли. Если же ребенок оказывался слабым, его приказывали бросить в пропасть, считая, что самому ему лучше не жить и для государства полезнее будет, когда среди граждан не станет слабых и больных. Никто не имел в Спарте права воспитывать детей по своему усмотрению. В семь лет мальчиков отбирали от родителей и объединяли в небольшие отряды. Здесь их воспитывали всех вместе, приучая к суровой дисциплине. Грамоте мальчиков учили только в пределах необходимости, чтобы они умели прочитать приказ и подписать свое имя. Остальное обучение имело целью воспитание безоговорочного повиновения. Спартанцы должны были терпеливо переносить лишения и побеждать в битвах.

Детей приучали выражать свои мысли коротко и точно, несколькими простыми словами. Сам Ликург выражался всегда кратко и отрывисто. Однажды спартанцы спросили Ликурга: «Как сделать, чтобы соседние страны не нападали на нас?» Он отвечал: «Оставайтесь бедными и не будьте ни в чем богаче соседей». Вообще спартанцы любили краткие и остроумные ответы. Недаром современное слово «лаконизм» (краткость в выражении мысли) происходит от названия области спартанцев – Лаконии.

По замыслу Ликурга, воспитание спартанца не заканчивалось в тот момент, когда он становился взрослым. И зрелые люди должны были жить так, как предписывал обычай. Спарта была похожа на лагерь со строго установленным определенным образом жизни для каждого. Заниматься ремеслами или другим полезным трудом спартанцам категорически запрещалось. Беседы друг с другом, танцы, игры, охота, песни и гимнастические упражнения поглощали весь их досуг, когда они не были заняты войной[103].

Человек, спроектировавший такое устройство и внутреннюю жизнь спартанского государства, был наделен ясно различимыми задатками фанатичного утописта. Было бы неверно думать, что спартанская социально-политическая система представляла собой некое абсолютно инородное тело, так сказать, «осколок иных миров», случайно занесенный в мир греческих полисов. Скорее напротив, в своей основе это государство было воплощением неких глубинных тенденций, заложенных в самой природе греческого полиса. В Спарте эти тенденции были лишь доведены до своего крайнего выражения, граничащего с безумием и абсурдом[104].