Времена негодяев

Виктор покачал головой. Короткий сумбурный роман с Мартой, сестрой Бориса, начался и закончился в Саратове почти сразу же после возвращения из Будапешта. Несколько месяцев длилась их связь, а потом Марта простудилась, слегла, да так и не поднялась. Виктор не был убит горем, скорее — потрясен ее нелепой и неожиданной кончиной, он только-только свыкся с ее бурным темпераментом, складывалась привычка, которая обещала перерасти в привязанность — и вдруг такая глупая несправедливость. За те месяцы, что они прожили вместе, он ни разу не вспомнил Ксению, словно сошло с него наваждение, а потом, через неделю после смерти Марты, вдруг ни с того ни с сего накатило, взял одну из последних еще летавших платформ и рванул на ферму, где жила Ксения. Вместо фермы он обнаружил пепелище. Вылезшая из шалаша старуха сказала, что все сожгли лупилы, люди разбежались: часть ушла в Саратов, остальные двинулись к Тамбову. Ксению она знала, но уцелела ли та во время побоища, сказать не может. Долго стоял Виктор, уставившись неподвижно на обгорелые руины, а потом предложил старухе увезти ее отсюда. Та не согласилась, сказав, что своих здесь закопала, вот и охраняет могилки. А если вдруг забредет кто, спросил Виктор, на что старуха вытянула из-за спины ржавый серп.

Исчезновение Ксении легло в ряд потерь. Когда вдруг пропал Месроп, некий внутренний голос словно сказал — «три», и наступило опустошающее успокоение. Виктор понял, что теперь долго не будет никого терять, и только неделю спустя задумался — а кто остался?

Что же теперь означает появление Месропа: случайная встреча или начинают возвращаться ушедшие?

— Ты не изменился, — вдруг хохотнул Месроп. — Вижу, как тебя распирает любопытство, а все равно сдерживаешься.

Виктор медленно выдохнул. «Знал бы ты, что меня распирает, — подумал он, — не смеялся». Он словно увидел, как маги волокут Месропа, скрутив ему руки назад и подрезав сухожилия на ногах, и Месроп исчезает за тяжелыми, окованными медью дверьми центрального входа.

— Ладно, — резко оборвал свой смех Месроп, словно и ему привиделась эта картина, — давай по порядку. Ты сам понимаешь, что никакого заговора я не составлял, и почему маги на меня зуб навострили — не знаю. Вернее, скажем так, причины тогда им не были известны. Хотя… — он задумался, при сильной предикции они могли что-то унюхать.

— Не понял.

— Ну, им не по вкусу придется то, чем я занимаюсь последние годы. Но тогда еще повода не было.

— Ты продолжай, продолжай, — Виктор поднялся с места и заглянул в соседнюю комнату.

Пусто.

— Все, пожалуй.

— Но покушение на Сармата…

— Ты в своем уме?! Зачем мне на Сармата покушаться, да еще так глупо? Что мне плохого Сармат сделал! Я же его, медведя такого, как брата люблю. Да и сам посуди, кто бы мне помешал во время трапез по горлу полоснуть?

— Э-э… — протянул Виктор, но ничего не сказал.

Все резоны долго обсуждались и, увы, не в пользу Месропа. Самому идти с ножом — это верная смерть, а если задумал хитрую игру, то проще подговорить кого. Наивные доводы приводит, неужели ни разу не задумывался, что Сармату сказать при встрече?

Месроп все-таки взял апельсин, очистил и съел. От вина отказался. Уперся кулаками в лоб и закрыл глаза. Виктор озабоченно посмотрел на клепсидру в углу — до полудня еще немало.

— Я не думал об этой истории, — сказал наконец Месроп, — знаешь, сейчас масса других забот, а тогда и вовсе забыл…

«Врешь, — сказал про себя Виктор, — не забыл!»

Месроп внимательно посмотрел Виктору в глаза, улыбнулся.

— Ну, не то чтобы забыл, а задвинул в сторону и старался не попадаться на глаза магам. Я надеялся за год-полтора разделаться со своими делами, но все затянулось до безобразия… если не до бесконечности.

Виктор поднял свой фужер, посмотрел на свет и отпил глоток. Вино было хорошее, с калужских виноградников. После того как там навели порядок и разогнали банды, местные крестьяне безвозмездно пополняют погреба Сармата. Разумеется, время от времени приходится слать отряды, помогая им отбиваться от пришлых лихих людей. Сторожевыми вышками и световым телеграфом густо утыкана московская земля, ни одна банда не просочится незамеченной. Людей не хватает, хотя в дружину идут молодые ребята охотно. Растет войско, но медленно. Придется скоро опять скликать народ и подмоги просить. Впрочем, это завтра на Сборе решится.

— За что, говоришь, на тебя маги зуб точат?

— Разве я не сказал? — удивился Месроп. — Есть только одна вещь, из-за которой они могут на меня гноиться. Ты помнишь нашу ходку в Будапешт? Так вот, Борис, который был, говорят, хорошим программистом, разобрался с дискетами и распечатал методику тренинга и других магических штучек. Потом они начали отбор и тренировку, и тут вся мало-мальски сложная техника полетела. А дискета пропала. Она все равно не была им нужна, но могли заподозрить, что я ее украл.

— И поэтому возвели на тебя клеп?

— Знаешь, мозги тогда у многих были набекрень, головы кружились, вот она, сила, в наших руках! Они чуть не молились на дискеты, а Борис просто дышать боялся на них.