Временная невеста (СИ)

Поздно. Давно наш маленький замок не видел такой суеты: стражники Дони грузили сундуки и тюки в телегу господина Фармара — крестьянина из деревни. Раздавался стук, лошадь била копытом, воздух прорезал звонкий голос матушки. Среди серого камня странно смотрелось ее сиреневое платье со шлейфом и длинными треугольными рукавами. Прошмыгнуть мимо нее не удалось, матушка заметила меня и потащила в замок.

— Боже, Кэлла, где ты пропадала? А если бы господин Лоус уехал без тебя, ты об этом подумала? Да очнись же!

Я только что была в тишине со своими мыслями, а тут налетел ураган. И когда мы очутились в моей комнате? Все плыло перед глазами, а матушка не унималась, распахивала сундуки и копалась в них.

— Да где платье, которое мы приготовили для поездки? Неужели в сундуке в повозке?

Найдя нужное, она подлетела ко мне и принялась расшнуровывать завязки на спине. Голос, резкие движения, а мне нужно было попрощаться с комнатой. Я рассматривала голые стены, кровать с серым балдахином, ротанговые сундуки на полу. Нужно было все запомнить, это мое, моя… жизнь!

— Зачем ты выбрала темно-синее? Ты и так темненькая, нужно было что-то посветлее, — журила матушка, натягивая на меня шерстяное платье.

Благодаря хорошей ткани оно выглядело красиво, хоть и просто — свободная юбка, узкие лиф и рукава. Из украшений только кожаный пояс и перчатки… Боже, о чем я думала? Нужно смотреть, запоминать, прощаться.

— Оно больше подходит для дороги, — пролепетала я.

Сундуки, старый шкаф с резными дверцами, голос матушки. Все сливалось, сердце колотилось.

Стоило сесть на стул, как он знакомо скрипнул. Этот звук сопровождал меня всегда, а я даже не обращала внимания. Пока воспоминания роем бились в голове, матушка заплела мои волосы в косу и надела на голову тонкий золотой обруч. Затем плотную белую вуаль, она проходила под подбородком, а концы заправлялись под обруч на затылке. Дамы надевали подобное в дорогу, чтобы не растрепались волосы.

— Все, давай скорее.

Слишком внезапно матушка схватила меня за руку и потащила к выходу. Стул опять скрипнул, звук стрелой пронзил сердце — нельзя уезжать, не так внезапно!

— Мама! — взвизгнула я и застыла.

Хотелось какой-то точки, чтобы спокойно начать новое.

Матушка нервно мотнула головой, и вдруг ее глаза застыли.

— Кэлла, — выдохнула она и обняла меня, — я так боюсь отпускать тебя, боюсь думать, что ты окажешься одна, без нас.

Голос стал надрывным. Это и было нужно — прощание, понимание страха, простое тепло. Я изо всех сил прижалась к матушке, пока она отрывисто говорила:

— Но держать тебя здесь тоже нельзя. Я бы бросила все, собрала твоих сестер и поехала следом, но нельзя оставлять замок. И доброту Тибо не стоит искушать. Нет, мое место здесь, на болоте, а ты должна найти себе новый дом, где не будет так сыро и тоскливо.

— Ты доверяешь Тибо?

— Почему нет? Мы так давно его знаем.

Он не рассказал матушке о кладовой, она бы не смолчала. Это и смущало — вдруг Тибо знал секреты и других членов семьи? Знал о нас больше, чем мы сами?

Я бы подумала над этим, но матушка гладила меня по волосам и успокаивала. Напоминало колыбельную, и волнение затмевала уверенность. В голове крутилась молитва:

«Не опозорю твоё я учение,

Буду хранить тебе верность всегда.

Пламенный бог, ты пошли мне терпения,

Чтоб стороной обходила беда».*

Каждое слово наполняло меня огнем. Бояться не стоит, на холме жили люди, а не чудовища, бог поможет с ними поладить.

Комментарий к Глава 3

*молитву написала несравненная Вика Белоусова, полную версию можно прочитать здесь: https://litnet.com/reader/vremya-geroev-b65351?c=696965

========== Глава 4 ==========

Карета Тибо ждала в деревне. Она походила на ящик с покатой крышей и квадратными окнами. Голубые шторки ярко выделялись и напоминали украшение, а внутри стены обтягивала небесно-голубая ткань. Фигуры сов и девятиконечных звезд на ней казались красивее, чем узоры моих платьев. Я ощутила себя в тронном зале, когда села на мягкое сиденье с бархатной обивкой. Все выглядело просто, но так роскошно!

Наш арданир занимался земледелием, и за окнами виднелись только поля. Одни покрывали ровные борозды, другие только вспахивали с помощью волов или лошадей. Даже на расстоянии чувствовалось, с какой силой мужчины давили на рукояти плугов, пока женщины подгоняли скот.

Поля, крестьяне, акведуки на высоких каменных арках — это усыпляло. Мышка и Сениа с Вламией решили выделиться и вместо обручей надели остроконечные шляпки. Те задевали стену кареты, провоцируя поток жалоб. Дони ехал верхом и веселил меня, но исчез, стоило начать расспросы. Вот хитрюга, знал же, что задумал Тибо, и молчал.

Скоро пропало и любопытство, осталось только желание вытянуть ноги, встать в полный рост, походить. Тело наливалось свинцом, кузины жаловались, а карета все ехала, ехала и ехала. Даже еда не радовала — у отступников снова был пост.