Временник Ивана Тимофеева

Когда же годы шли к концу,[240] и поскольку наши властители начали переменять древние законные, переданные отцами благоустановления и изменять добрые обычаи на новые, противные, постольку и в повинующихся рабах естественный страх повиновения владыкам начал оскудевать, умаляясь так же, как и земля теперь своим плодородием во многом несравнима с прежним урожаем семян. Всякое излишество и скудость добра и зла бывают хорошо познаваемы от дел, а не от „темных недр" (неясных внутренних причин), как и в других (случаях). Властители захотели охотно склонять свои уши к лживым словам наушников, как в ветхом (завете) прабабка всех Ева со вниманием склонила свой слух к змею-соблазнителю, из-за чего вскоре и огорчение получила, ибо тотчас же муж и жена осуждены были на общее бесчестное из рая изгнание, — и недуг лжи и горький плевел терния, распространяясь среди всего царства, умножался, перерастая колосья истинной пшеницы. Ибо люди своими языками, как мечами, убивали, потому что они, (пользуясь) любовью тех, кто их слушал, весьма возносились над правдою в своих туманных похвалах, а (власть) имевшие никак этого не понимали, пока не пожали плод этого зла и не связали в снопы, чтобы положить их в принадлежащие им житницы, — тогда только они хорошо поняли их вкус. А после, в наставшее время, то же и у других стало матерью всякого зла: многие рабски послушные стали малодушными и боязливыми по своей природе, на каждый час изменчивыми, очень неустойчивыми в словах, ни в чем твердо не убежденными, непостоянными в делах и словах, во всем вертелись, как колесо, друг другом защищаясь от случайностей.

А многие иностранные послы и купцы, приходящие в страну наших владык из (других) стран, прилежно рассматривая постепенно увеличивающееся („ползучее") изменение нашего природного характера, приведшее нас от древней крепости к слабости, и увидав, что наша боязнь из-за ранее упомянутой слабости больше, чем та, о которой писали им в послании, почему они (к нам) и пришли, (узнали) всю нашу слабость, всячески проявляемую в царстве, сравнивая со своей неизменной и сейчас твердостью и с требованиями времени, и вполне ясно и твердо поняли, что ни в одном из нас нет совсем никакого мужества, потому что из-за греха мы приобрели склонную на всякое искушение нестойкость; это и привело нас потом к совершенному падению и погибельному преткновению в самозванцах, которые они нам устроили. Поняв нас, они ту же слабость приписали и всей земле нашей. Мы все совершенно потеряли прежнюю крепость: старые между нами сделались младоумными и, вместо ума, имели только одну седину и длинную бороду, ее выставляли напоказ людям и ею гордились, как мудрые; а достигшие средних лет стали миролюбивы и славолюбивы, как и предыдущие; и те и другие, побуждаемые своим (рвением) о неправдах, всегда очень рано приходили к властям, и у них "в указанные им дни коварства не время ли своей жизни выкупали", как пишется; и подлинно, насколько выкупят, столько и поживут; а юные у взрослых и доныне учатся тем же порокам. Как сказано, что "нет ни пророка, ни вождя", и поэтому невозможно найти того, кто бы в жизни исправлял свои пути, как подобает человеку, по заповедям, как должно, ибо все от младенцев до старцев согрешили, и из-за бесчисленности грехов прежняя наша крепость от всех отнята. Из-за этого и народы, напав на нас, разорили всю нашу землю даже более, чем хотели. А все это произошло из-за малого уклонения имеющих власть, как и Адамовым склонением ко греху, и из-за многого прегрешения нас рабов, — вообще же из-за неисполнения теми и другими обязанностей к богу.

Все у всех начало совершаться против установленных прежними царями законов; малые стали одолевать великих, юные — старых, бесчестные — честных и рабы — своих владык. И вообще все честное всячески переменяется на бесчестное, а бесчестное, наоборот, — как в несвойственную и противоестественную ему ризу, в честное оделось. И как видимая в ноздрях свиньи дорогая серьга, так же должна рассматриваться и находящаяся в недостойных руках власть начальствования, и тот, кто ими (недостойными) прежде повелевал, теперь, напротив, стал подчиненным и господин стал стоять перед рабом подобно тому, как если бы нога была увенчана, а голова смирилась, и нижнее было бы (поднято) вверх, как на престол, а верхнее (высшее) оказалось внизу, ибо первые (правители) возводились (на престол) богом данными царями, а нынешние — богомерзкими врагами. Да будет понятно имеющим ум, что серебро, небрежно валяющееся под ногами, не смешивается с нечистотой, и золото, зарытое в навоз, не утрачивает своего свойства в тине, а пыль на лице не может назваться многоценным бисером, если даже и примет на короткое время незаслуженную честь.

* * *