Временник Ивана Тимофеева

Они же, незадолго перед этим, от утвержденного ими для осады города места в концы земли всего нашего царства, во все другие города, различными походами, как саранча, расходились безбоязненно, как бы в земле своего отечества, не находя нигде сопротивляющихся им, а наоборот, (находя) способствующих им, единомышленников на зло: все города и села с их окрестностями даже до пределов моря направо и налево они, низложив, пленили, жителей и верных подвергая мукам и конечной смерти, а имения их расхищая. И невозможно кому-нибудь счесть и рассказать словами или описать многочисленные беды русского народа, которые он принял от врагов, если бы даже чьи-нибудь глаза или слух сами побывали бы везде с убивающими. О бедах, которые там совершились, — если кто подробно захочет их описать, — может составиться особая книга для каждого места. А собрав воедино все бывшие и совершающиеся повсеместно напасти, если даже по одному из каждого места взять, вместе обо всех сказать невозможно, разве только кто найдется умеющий среди риторов, способный к красноречию и краткости.

Наши противники все, чем они отовсюду покорыстовались, как в общую сокровищницу сносили в тот город, где находилось „всесмрадное" лицо (Лжедимитрий II), почитаемое ими; а если что лучшее — как рыбы что-нибудь вещественное по морской пучине, — разнесли по широкому миру во все концы земли в другие места, потому что их нельзя было собрать в одно место и сосчитать; мы знаем, что эти сокровища были больше египетских[254] и со всей земли такой длины и ширины не могли они быть снесены в одно (место). А многие люди стекались от всей земли к лжецарю, больше по своей воле, чем по нужде; „ведущиеся велись", как на жертву к присяге, — по писанию.

[2]. О князе Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском, [255] как он в то время был в Новгороде великом, и о его побеге из Новгорода

Когда стало исполняться то, что назначено было для нас устроителем богом — все города, находящиеся под скипетром Российской державы, (начали) в большом числе отлагаться от матери городов (Москвы), всем народом изменнически отказываться (от единения) и уклоняться от повиновения царю, — каждый город особо, там где он был, а находящийся в них многочисленный простой народ, посоветовавшись обо всем, замыслил неблагоразумное, — везде принял такое решение, чтобы князь Василий Шуйский не был у них царем. И не только одно это, но тем более не хотели они повиноваться и покоряться находящимся (в городах), поставленным от бога царем властям, но, желая жить без всякого начальства и устроения, по разбойнически, самовластно, и (желая)во всем поступать по своему безумному хотению, задумали управляться сами собой, как бессловесные овцы, не имеющие палки, поставленной им пастырем ради страха. Лишенная разума чернь, уподобляясь скоту, утвердила в своем уме весьма безрассудное решение и даже склонилась на то, чтобы погубить начальников и избранных лучших мужей, а особо знаменитых (по сравнению) с собой, после мучений предать всех смерти, а их имения захватить себе; это и совершилось, но не осталось так навсегда; однако иные при этом и погибли, поступив по (своему) желанию, как (погибли) в древности некоторые в пустыне: еще пища находилась в устах их, но, там же пали и кости их; так (случилось) и с этими, у которых даже и до сих пор нога не встала на правый путь.

Но кто подробно опишет те преступные нарушения закона, которые там ими творились? Нам известна только малейшая их часть, и то по слуху. (Появился) рожденный от терновника, помазанный смрадной нечистотой, — говорю о Пскове и о прочем,[256] что (слышал) о нем, — неизвестный по имени, даже не настоящий лжецарь, они к нему приписались и дали на кресте клятву, как настоящему, а не как ложному; когда они в короткое время сделали это, то показали собой пример зла, потому что подстрекнули многие города и даже погубили их, и они (города) не могут до сих пор стать такими, какими были, думаю, самовластно взирая на то, что после смерти истинных царей такое зло впервые начало совершаться в царствующем городе и в прочих, даже самых перед ними мелких.