Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

Детство, отрочество Марии, пребывание ее во Франции и замужество с дофином Франциском II нам уже известны. Овдовев на девятнадцатом году от рождения, она, притесняемая Катериной Медичи, удалилась от двора и переселилась в Реймс к тамошнему архиепископу, дяде своему Карлу Гизу, кардиналу Лотарингскому, где провела восемь месяцев, с декабря 1560 по август 1561 года. О том, как себя вела молодая вдова в этот кратковременный период, существует два противоречивых предания. Одно говорит, что она оставалась верной памяти покойного мужа, оплакивала его неутешно, выражая свою скорбь стихотворениями, дошедшими до нас и обличающими в Марии истинное поэтическое дарование; по другим преданиям, вдовствующая королева очень скоро утешилась, и образ жизни ее в Реймсе был самый предосудительный, чтобы не сказать скандалезный… Оба предания, как две крайности, не заслуживают веры, и потому справедливее всего придерживаться мнения среднего: безутешная скорбь молодой, девятнадцатилетней красавицы по умершему мужу, с которым она не прожила и двух лет, явление ненормальное, но если бы оно так было, то едва ли Мария была в состоянии писать в это время стихи, слагая свои стенания в рифмы и, так сказать, нанизывая в узоры свои слезы. Вероятнее всего, что Мария скоро утешилась; но из этого опять еще не следует, чтобы она впала в распутство. Действительно ли сын коннетабля Монморанси красавец Данвилль или сумасброд Шателар пользовались тогда ее благосклонностью?.. И на этот щекотливый вопрос трудно отвечать утвердительно, хотя и смешно было бы требовать от молодой, страстной женщины верности мужу-мертвецу, и при жизни-то не заслуживавшему особенной привязанности. Красота Данвилля, блестящий ум, любезность вероятно вытеснили из сердца королевы призрак жалкого идиота, Франциска II, но отношения молодых людей ограничивались со стороны Марии только кокетством, столь свойственным каждой даже и не хорошенькой женщине, а Мария Стюарт была красавица.

Вскоре по прибытии последней в Реймс, Елизавета, королева английская, потребовала от Марии через своего посланника Фрогмортона /Throgmorton/ ратификации эдинбургского договора 1559 года, в силу которого королева шотландская обязывалась отказаться от всяких притязаний на короны Англии и Ирландии, то есть, другими словами, от всякой мысли наследовать престол английский в случае кончины одинокой девственницы Елизаветы. На это требование последней Мария отвечала отказом, ссылаясь на то, что договор был заключен без ее согласия: к этому она присовокупила, что после кончины Франциска II она выключила из своего герба герб Англии, тогда как Елизавета продолжает, без всякого на то права, именоваться королевой Англии, Ирландии и Шотландии. К этому заметим, что после кончины Марии Лотарингской, матери Марии Стюарт, наместником Шотландии, по распоряжениям Елизаветы, был назначен Иаков, граф Меррей /Murray/, побочный сын покойного короля Иакова V, ненавистник Марии и клеврет королевы английской.

По совещании с Гизами, по их совету, вдова Франциска II решилась ехать в свое королевство, для чего и требовала от Елизаветы беспрепятственного пропуска через ее владения, на что королева английская отвечала отказом, к тайной радости своей державной соперницы. Полюбив всеми силами своей юной, нежной души Францию, свою вторую родину, Мария готова была пожертвовать не только своей шотландской короной, но тремя коронами соединенного великобританского королевства, лишь бы не покидать возлюбленную страну, мирно жить и умереть в ней в кругу друзей, родных. Не того мнения была неутомимая политика, повелевавшая Марии неотлагательно ехать в свое королевство, раздражая ее честолюбие, обольщая в будущем обаятельными миражами власти, величия, даже, может быть, благоденствия подданных. Кардинал Лотарингский, как будто предчувствуя страшную участь, готовившуюся его племяннице, напоминал ей об опасностях предполагаемого пути; королева английская могла захватить Марию в плен на водах Ла Манша или на сухом пути, во время ее высадки на берега Шотландии. Самая эта опасность, придававшая романтический колорит путешествию королевы шотландской, казалась ей особенно привлекательной. «Едучи во Францию, — отвечала она своему дяде, — я увернулась от брата /Эдуарда VI/; теперь, возвращаясь в Шотландию, сумею увернуться и от его сестры!»

Начались приготовления к отъезду. В числе спутников Марии, кроме четырех ее тезок, Сары Флеминг-Леуистон и немногих верных служителей, находились Данвилль, пользовавшийся более или менее заслуженной репутацией фаворита королевы, и Шателар, ее отчаянный, сумасбродный обожатель. Тот же кардинал Лотарингский советовал Марии не брать с собой всех драгоценностей, предлагая ей переслать их в Шотландию после, вслед за ее благополучным туда прибытием.

— Дядюшка, — возразила ему на это Мария, — стоит ли думать о безопасности моих драгоценностей, когда я жизнь мою ставлю на карту?