Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III

Следствие по делу о заговоре Арабеллы окончилось ничем, оно показало, что король Иаков принял мыльный пузырь за чиненую бомбу. Арабелла Стюарт — это перезрелая дева, одержимая нимфоманией; большая часть ее приверженцев была освобождена, кроме Вальтера Рэли. Не распространяемся о подробностях его долговременного заточения: читатель найдет их в книге Диксона; мы не имеем ни малейшего желания передавать своими словами изящного рассказа этого даровитого и плодовитого автора.

В последующие затем два года (1603–1605) Англия представляла жалкую картину неурядиц, возникших вследствие распрей иезуитов, католиков, пуритан, пресвитериан и вольнодумцев (freethinkers). Желая примирить партии и утишить волнения, Иаков созвал синод в Гэмптон-Корте, на котором явился в роли умиротворителя. Не давая рта разинуть представителям партий, он вздумал урезонить их речью собственного сочинения, имевшею на распри то же действие, которое имеет масло, пролитое на огонь. Диссиденты, отстаивая друг перед другом преимущества своих исповеданий, были все люди более или менее верующие, хотя и каждый по-своему; его величество в своей великолепной речи высказался решительным отступником, которому тексты и цитаты заменяли догматы. В своей велеречивой ерунде король делал ссылки на мифологию и на послания апостолов; несколько раз упоминал имя Христа и вслед за ним Юпитера, Минервы и других олимпийских богов. Вместо примирения враждовавшие стороны озлобились пуще прежнего, и обе в одинаковой степени возненавидели идиота-оратора, обладавшего единственным даром говорить много, не высказывая ничего, являя в своих речах «поток слов в пустыне мысли».

Видя, что приведение государственных дел в порядок не под силу его слабой голове, Иаков решился созвать парламент. Собрание это было замедлено моровою язвою 1605 года, поглотившею в числе 30 000 жертв пятую долю лондонского населения. По миновании бедствия парламент был созван, и в своей речи, пересыпанной текстами, цитатами, метафорами, Иаков выразил мысль о соединении Шотландии и Англии в одну державу. Пословица говорит: «один дурак кинет камень в воду, десятеро умных не вытащат». Этим камнем был именно вопрос о соединении королевств. В этом вопросе за и против были так многочисленны, что парламент решился уклониться от категорического ответа. В ноябре 1605 года был открыт знаменитый пороховой заговор. Католики Кэтсби, Перси, Фоукс и иезуитские патеры Гарнет и Ольдкорн с 80 сообщниками провели подкоп под своды залы парламента и, зарядив мину 36 бочонками пороха, намеревались поджечь ее в день заседания, 5 ноября 1605 года. Член парламента лорд Монтигл, заблаговременно уведомленный безымянным письмом, предупредил государственного канцлера Сесиля, и злодейский умысел не удался. Гарнет, Ольдкорн, Дигби, Фоукс, Райт, Грант, Руквуд и Уинтер были повешены; Кэтсби и Перси были убиты при схватке с сыщиками. Об этом заговоре написано множество книг; английские и иностранные историки доныне не могли разрешить простого вопроса: действительно ли пороховой заговор был делом иезуитов, или же он был выдуман Сесилем и самим Иаковом для того, чтобы отделаться от католической партии. Диксон в своей книге по этому поводу написал целую диссертацию,[57] из которой все-таки мудрено добиться прямого ответа. После заговора Иаков хвалился, что пороховой заговор — его выдумка, но полагаться на слова этого самохвала едва ли можно. На лорда Сесиля падает подозрение в подстрекательстве, но если бы это действительно так было, едва ли заговорщики умолчали бы, особенно под пытками, об этом важном обстоятельстве. Фоукс был схвачен в подвале парламента, с зажженным фонарем и фитилем в руках, стало быть, катастрофа могла разыграться не на шутку… Нет! всего вернее, что пороховой заговор был действительно задуман иезуитами в угоду испанскому и папскому дворам; наконец, и католической партии Иаков был настолько ненавистен, что она рада была каким бы то ни было способом свернуть ему шею…

В память чудесного своего спасения король установил ежегодное молебствие 5 ноября, увековечил этот день надписью на стене Башни. Парламент поднес королю поздравительный адрес с подтверждением данной ему присяги в вере и верности. Это, однако же, не помешало парламенту отказать королю в желанном объединении королевств. Вследствие отказа его величество изволили прогневаться и выразили парламенту свое неудовольствие…

Пора, однако, поговорить и об удовольствиях этого тупоумного содомитянина.