Времетрясение. Фокус-покус

Так что, к примеру, о сборнике статей своего обожаемого Г. Л. Менкена дядя мог сказать так: «Кажется, он был зеленый. Где-то такой высоты».

Когда я был уже взрослым, сестра дяди Алекса, моя тетя Ирма, однажды сказала мне: «Все мужчины в роду Воннегутов до смерти боятся женщин». Ее братья уж точно боялись ее как чумы.

Слушайте дальше: для дяди Алекса его гарвардское образование не было призом за победу в дарвиновской борьбе за выживание, как это воспринимается в наши дни. Собственно, он и не рвался никого побеждать. Его отец, архитектор Бернард Воннегут, отправил сына в Гарвард, чтобы тот приобщился к культуре. И дядя Алекс действительно приобщился. Пусть подкаблучник, пусть всего-навсего скромный страховой агент, он всегда был человеком культурным во всех отношениях.

Я бесконечно ему благодарен: и ему самому, и, наверное, косвенным образом, Гарвардскому универу, каким тот был когда-то. Именно дядя Алекс научил меня находить радость в хороших книгах, иногда очень-очень смешных – он показал мне еще один способ радоваться жизни, несмотря ни на что.

Судя по всему, книги в том виде, как их любил дядя Алекс и как люблю я: незапертые ларцы со скрепленными листами бумаги, испещренной чернилами, – отживают свой век. Уже сейчас мои внуки читают в основном с экрана.

Нет, нет, нет, подождите минуточку!

Когда книги только появились, они были такими же сугубо утилитарными приспособлениями для хранения и передачи информации, как и новейшие чудеса из Силиконовой долины, хотя эти первые книги делались из едва обработанных природных материалов. Но без всякого умысла, по чистой случайности – может быть, из-за их веса и плотности, из-за их ощутимой вещественности, которая так восхитительно сопротивляется всяческим манипуляциям, – книги стали для нас чем-то большим. Они увлекают наши глаза и руки, а за ними – наш разум и душу в некое духовное пространство навстречу удивительным приключениям, о которых могут уже не узнать мои внуки. Если это случится, мне будет очень и очень жаль.

48

Вот такая пикантная подробность: один из величайших поэтов и один из величайших драматургов нашего века – оба всячески отрицали, что они родом со Среднего Запада, а именно из Сент-Луиса, штат Миссури. Я имею в виду Т. С. Элиота, который под конец жизни изъяснялся в точности, как архиепископ Кентерберийский, и Теннесси Уильямса, который учился в Университете имени Вашингтона в Сент-Луисе и в Университете штата Айова, а под конец жизни изъяснялся в точности, как Эшли Уилкс из «Унесенных ветром».

Да, все правильно: Уильямс родился в штате Миссисипи, но его семья переехала в Сент-Луис, когда ему было семь. Он сам выбрал себе имя Теннесси, когда ему было уже двадцать семь. А до этого его звали Томом.

Кол Портер родился в Перу, штат Индиана. «Ночь и день»? «Начало танца»? Неплохо, неплохо.

Килгор Траут родился в больнице на Бермудских островах, где его отец Реймонд собирал материалы для своей докторской диссертации о вымирающих бермудских орланах-белохвостах. Единственное сохранившееся гнездовье этих огромных птиц с характерным синеватым оперением, самых крупных из всех морских крылатых хищников, располагалось на Скале мертвеца, крошечном вулканическом островке в самом центре печально известного Бермудского треугольника. За исключением этого гнездовья, остров был абсолютно необитаем. Кстати, Траут был зачат именно на Скале мертвеца, где его папа с мамой проводили медовый месяц.

Кстати, об этих бермудских орланах. Вот такой интересный факт: насколько можно судить, в стремительном сокращении их популяции были виновны не люди, а самки самих же орланов. Раньше, предположительно – на протяжении нескольких тысячелетий, самки высиживали птенцов, заботились о них, а потом учили летать. Причем учили весьма незатейливым способом: попросту спихивали подросших птенцов со скалы.

Но когда на Бермуды приехал докторант Реймонд Траут с молодой женой, он обнаружил, что самки бермудских орланов решили облегчить себе задачу по воспитанию потомства и теперь сбрасывают со скалы яйца, из которых еще не успели вылупиться птенцы.

Так, по счастливой случайности (большое спасибо инициативным самкам бермудских орланов-белохвостов!) отец Килгора Траута сделался специалистом по эволюционным механизмам, связанным с выживанием видов, механизмам, отличным от дарвинской бритвы Оккама – естественного отбора.

Понятно, что при таком положении дел семейство Траутов просто не могло не приехать на озеро Разочарования в канадской провинции Новая Шотландия. Дело было в 1926 году. Килгору было тогда десять лет. Поясню, почему именно на это озеро. Дятлы Дальхузи, обитавшие в тех краях, вдруг ни с того ни с сего перестали долбить деревья, сотрясая себе мозги в поисках корма, и в плане питания переключились на мошек, паразитирующих на лосях и оленях.