Время алых снегов

Значит, океан все-таки получит добычу? Эту девочку в близком стекле иллюминатора, что, смеясь, машет серо-голубому истребителю с большой красной звездой на скошенном киле. Ее мать, которая робко улыбается незнакомому пилоту, не зная, что через миг-другой будет падать среди обломков, простертыми руками ища дочь в слепоте огня и облаков... Эту девушку в светло-синем, заслонившую Седого и машущую сразу двумя руками — слезы ее высохли, а новые не успеют брызнуть...

Кажется, Куликов успел заметить, как лицо ее отпрянуло от стекла, когда из сопла истребителя вырос столб грохочущего пламени, превратив машину в пушечный снаряд. Кажется, белое и тугое возникло по курсу, между ним и раскаленным шаром, и он задел его крылом, когда безотчетно сдвигал ручку, подставляя молнии плоскость и разворачивая машину вдоль побережья.

И кинулась к нему белая змея, мгновенно обвила истребитель огненными кольцами, исчезла с ним в облаках...

Вечером еще шумел дождь, и лента взлетно-посадочной полосы терялась в тумане. Грозы привели затяжной ливень —- синоптики обещали «ясно» только после полуночи. Молчали окрестные аэродромы, молчали летчики вертолета, кружившего в дожде и тумане над морским берегом, молчали катера, рыскавшие среди штормовых волн. На побережье выехали поисковые группы, но и они молчали.

Полковник только что вернулся с соседнего гражданского аэродрома, где посадили иностранца. Сутуловатый, седой пилот говорил с ним по-русски, изредка прибегая к переводчику. Говорил тяжело, глухо, подолгу подбирая слова. Полковник слушал угрюмо, одолевая чувство недоверия. И лишь когда иностранец сказал, что считает себя обязанным до конца дней своих рассказывать повсюду о русском летчике, который сгорел в небе, спасая незнакомых ему людей, полковник начал верить, что Куликов столкнулся с молнией не случайно. Его охватило при этом странное чувство — не то вины, не то горечи, не то удивления, — но разобраться в нем сразу полковник не мог.

Он суховато ответил, что летчика еще рано хоронить — его ищут и, вероятно, найдут живым.

Иностранец грустно покачал головой, ответил на родном языке, и полковнику тут же перевели:

— Я видел самолет, опережающий молнию. Я видел человека, способного поймать молнию. Но я видел также, что человек этот был не из железа, хотя молния и железо плавит.

Потом он сказал еще, что тот парень и его самолет были очень красивы, и это должны знать все.

Полковник почувствовал раздражение от ненужных, даже неуместных слов и сухо попрощался.

До конца дня в кабинете его трещали телефоны, но он брал лишь армейский.

Пришел комэск, по знаку полковника сел напротив, молчал. Он, конечно, тоже не уйдет с аэродрома, пока не получат хоть какой-нибудь вести о пропавшем самолете. В который раз зазвенел городской телефон, майор вопросительно глянул на командира, поднес трубку к уху, потом неуверенно протянул через столик:

— Вас...

Пришлось брать. Полковник минуту слушал, потом ответил негромко:

— Да, правда. У него вынужденная посадка — это может случиться с каждым из нас.

Замкнутое лицо его вдруг болезненно дрогнуло, однако ответил на чьи-то торопливые слова в трубке мягко и спокойно:

— Нет, дочка, виновата гроза... Я позвоню, жди.

Он исподлобья глянул на майора, вздохнул:

— Плачет. Говорит, предчувствовала. Выходит, у меня двойное несчастье, майор.

Тот сильнее насупился, поиграл планшеткой, ворчливо ответил:

— Любить будет крепче — какое ж тут несчастье? Это у нас с вами беда: машина-то вряд ли уцелела.

«Нет, он несокрушим, этот комэск. Действительно считает своего любимца неуязвимым, или это та самая страусовая болезнь, когда до последней минуты не соглашаются верить в плохое только потому, что в него не хочется верить?»

— Может, мы все-таки зря запретили Варину пролететь над самым побережьем? — снова спросил майор, по-своему истолковав молчание командира. — Гроза только начиналась, он бы успел далеко пройти.

— Вы что же, хотели еще одного потерять? Варин — не Куликов, ему в грозу соваться еще рано.

— Что Варин не Куликов, согласен. Тогда, может, я сам теперь пройду над берегом пониже? Кажется, чище стало?

— Довольно и вертолета, — отрезал полковник, вставая из-за стола. — Разве вот попросить катерников, чтобы увеличили зону поиска? Пусть обшарят локаторами побережье километров на двести.

«А ведь и меня этот чертов комэск, кажется, уверил, что с Куликовым самого худшего случиться не может», — думал полковник, немного сердясь на себя за мальчишечьи надежды.