Время алых снегов

— Тридцать третий! — летело к нему сквозь треск разрядов. — Курс двести пятьдесят, уходите вверх — вы успеете проскочить между фронтами. Уходите вверх!..

Куликов позвал иностранца выше, в тучи, но тот, едва коснувшись их кромки, перешел на горизонталь — боялся слепого полета, боялся потерять спасителя. «Что же ты, Седой? Теперь ты знаешь курс, видишь, кому доверился. Если настанет даже кромешный мрак, я-то тебя не потеряю».

Резко нырнув к самым волнам, Куликов взмыл, повелительно качая плоскостями, воткнулся в сырую серую вату... Воротясь назад, он не увидел лайнера. Нашел его в серой тьме электронным лучом — лайнер уверенно и круто полз вверх. «Так и держи, Седой!..» Решительно взял на себя ручку...

В глаза хлестнул свет. Туго свитые клубки облаков были белыми до синевы, они словно наскакивали на резко очерченную тень лайнера — тяжелого, серебристого под солнцем, весело несущего ослепительные нимбы винтов. Седой приветствовал Алексея медленным покачиванием крыльев. Они летели над самыми облаками, в солнечном коридоре меж грозовых туч. Впереди было светло, облачная гряда обрывалась вдали, а за нею — бело-зеленая кипень воды, жемчужная нить прибоя, равнина земли, окантованная сизыми горами. Близко справа шла черная стена, в ней вихрилось, ворочалось, сверкало, и Алексей погрозил косматой стене кулаком: «Ты опоздала, ведьма!»

Он вдруг испытал нежность к людям в израненной машине. За то, что живы и доверились ему. Что быстро нашел их и вырвал из лап стихии. Теперь Алексей знал, почему в годы войны моряки и пассажиры иностранных судов любили, когда их охраняли советские корабли и самолеты. Отрежь ему сегодня дорогу космической силы гроза, он, без сомнений, прорвался бы к цели сквозь ветви молний, прорвался с таким сердцем, словно в салоне лайнера находились его мать, сестра и невеста.

«Невеста?.. Невеста!..» Белое облачко — прямо по курсу, у левой гряды туч... Сейчас он догонит его и тронет крылом... До чего же несправедливым, жестоким и глупым был Алешка Куликов еще двадцать минут назад! Это правда: выручая других, человек становится мудрым...

— Тридцать третий, как слышишь? — В треске грозы Куликов узнал голос командира и тотчас отозвался. — Тридцать третий, доведешь иностранца до берега. На место его проводит «антоша» — он встречает вас. Сам немедленно возвращайся на аэродром — идет гроза. Повтори, тридцать третий!

Алексей повторил, внимательно следя за лайнером. Седой, конечно, опытный летчик, но теперь он делал ошибку. Лайнер жался к левой гряде туч — правая, черная, в которой он побывал, страшила пилота. Помня встрепку, Седой выбирал из двух зол меньшее. Меньшее ли?

Алексей смотрел налево — на громоздящиеся карнизами края туч. Поверху они светились светлой желтизной, снизу наливались чернью, росли и оседали на глазах, наступали на солнечный «коридор», распираемые невидимой силой. В них уже родилась гроза, еще не разрядившая ни вольта, и страшно стать ее первой мишенью. Седого надо немедленно увести подальше — лучше уж к более грозной на вид правой стене. В ней тучи расстреляли теперь половину своих зарядов.

Куликов летел позади лайнера, быстро нагоняя его. Солнце за ним вдруг померкло, и вся левая стена стала аспидно-черной. Лишь какой-то лучик застрял в переднем стекле фонаря. Алексей удивленно метнул взгляд на искорку-—и ладони его на ручке управления стали влажными: по черному, далеко выступающему карнизу тучи — по тому облачку, которое хотелось догнать, — стекала огненная капля, оставляя змеящийся след.

Вот какой сюрприз готовила им союзница океана — гроза. Шаровая молния — «огненный дракон», — тысячелетиями пугавшая людей, еще и поныне до конца не разгаданная, возникающая. словно оживший призрак древних демонических сил. Но призрак этот нес испепеляющую грозу, и Куликову стало не по себе —он сразу представил размеры огненной «капли» вблизи. Вот какими бывают они, маняще прекрасные облачка — в них таится не только холод и сырость тумана...

...Видит ли Седой? Почему не сворачивает? Малейшего возмущения воздуха довольно, чтобы привлечь электрическое чудовище.

Седой увидел. Лайнер прянул с курса, резко снизился. Капля на черной тучке пропала. Почти в тот же миг она возникла на новом курсе самолетов. Теперь это был маленький клубок. Вырастая, крутясь, рассыпая искры, он перехватывал цель, как ракета, наводимая цепкой рукой первоклассного оператора. Люди потому и одушевляли шаровую молнию, что она, избрав жертву, неотвратимо идет к ней, единственной, иногда попугать, иногда уничтожить. Сейчас ее целью был пассажирский лайнер — он «заметнее», он недавно побывал в самом чреве грозы, в его металлическом теле еще бушевали электромагнитные силы, притягивая молнию. Держаться рядом стало опасно...