Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818—1848)

Нетрудно предположить, что эту примирительную роль банкет исполняет не только во взаимоотношениях между военными и штатскими, между соперничающими сообществами компаньонов или между патронами и рабочими. Он играет ее также — или претендует на это — в политических столкновениях, в особенности в тех регионах, где, как в городах юга Франции, формальная мужская общежительность была очень сильно развита и очень политизирована. Очевидцы, например парижские либералы эпохи Реставрации, хорошо чувствовали эту особенность южных регионов⁴⁰⁷. В Монпелье или Марселе регулярно устраивались банкеты cообществ такого рода, причем в периоды политической напряженности случалось, что молодые люди из одного сообщества сражались с членами другого врукопашную, почти как заурядные подмастерья-компаньоны. Именно в этом контексте следует рассматривать банкет, состоявшийся в Марселе в июле 1834 года, через полтора месяца после общенациональных выборов, которые окончились победой «золотой середины», ослаблением династической оппозиции и разгромом республиканцев и легитимистов; банкет этот наделал шума даже в Париже: его упоминания обнаруживаются в некоторых старых историях Июльской монархии, а сами участники приписывали ему совершенно исключительную, истинно историческую роль (хотя многие из них, особенно принадлежавшие к респуб­ликанскому лагерю, впоследствии сделали вид, что о нем не помнят). Банкет этот был устроен в честь депутата-легитимиста Берье в замке Мутт через несколько недель после его избрания депутатом в четырех округах и его решения представлять в палате именно Марсель. По возвращении Берье в город народ встретил его настоящей овацией; в гостиницу «Док», где он остановился, явились несколько депутаций с приветствиями и поздравлениями, в том числе «члены избирательного комитета, молодые люди, компаньоны из числа портовых рабочих, рыночные торговки, различные корпорации». После короткой поездки в Тулон, чтобы поблагодарить тамошних избирателей, Берье возвратился в Марсель, где ему предстояло «присутствовать на банкете, который устроили в его честь в замке Мутт, в известном отдалении от города, сторонники избирательной реформы. За реформу выступали сообща оппозиционеры самых разных убеждений, и банкет в замке Мутт был призван стать своего рода торжественным подтверждением их союза. Банкет собрал более пяти сотен гостей из разных южных городов, причем не только среди сотрапезников, но даже в толпе зрителей, которые стремились взглянуть на оратора-роялиста, находились также „независимые“ и республиканцы»⁴⁰⁸.

Речь шла не только о том, чтобы подтвердить избирательный союз карлистов и республиканцев, который сложился в нескольких южных регионах, но о чем-то гораздо большем. Ведь и те и другие прекрасно знали, что в прошлом у них много, очень много накопившейся за последние сорок пять лет ненависти и пролитой за это же время крови. Чтобы усесться за одним столом на банкете, следовало забыть кровь жертв, убитых во время якобинского Террора и, четверть века спустя, во время Террора белого.

Впервые после 1789 года, — писала марсельская республиканская газета «Суверенный народ», — этот торжественный акт примирения свершился в таком праздничном убранстве, в такой поэтической и сердечной атмосфере, которая напоминает разом и о рыцарской элегантности, и о веселой прямоте, какими отличалось некогда французское общество. Пламенные республиканцы, испытанные легитимисты, самые почтенные землевладельцы, адвокаты, судейские и коммерсанты, представители старой и новой аристократии, духовенство, художники и ученые — все соединились в замке Мутт, отныне вошедшем в историю.

Очевидно, насколько сильно было на юге, уже несколько десятков лет раздираемом своего рода холодной гражданской войной, стремление к гармонии, примирению, гражданскому миру. Банкет, устроенный общими усилиями после солидарной избирательной кампании, прошедшей под знаменем борьбы за избирательную реформу и свободу ассоциаций⁴⁰⁹, и призванный воздать почести Берье, защитнику герцогини Беррийской, который заплатил за свое мужество несколькими неделями тюремного заключения, показал, что обе стороны разочаровались в прежних методах борьбы. Безрассудная попытка, предпринятая герцогиней⁴¹⁰ (попытка, о которой Берье сожалел и которую роялисты юга вовсе не спешили поддержать, настолько сильно опасались они гражданской войны), потерпела крах; устроить совместный банкет после этой неудачи легитимистов и после подавления республиканских восстаний в Париже и в Лионе значило публично засвидетельствовать свое желание изменить формы политической борьбы, отказаться от создания тайных обществ и предоставить окончательный выбор между республиканцами и монархистами самой нации⁴¹¹. Иллюзии без будущего, но не без интереса.

Привычное и неожиданное