Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818—1848)

В конечном счете устройство банкета, квалифицируемого, разумеется, как патриотический, становится первой мерой, которую принимают новые власти. Понятно, что такой банкет — церемония, исполненная глубокого смысла. Это демонстрация единодушной поддержки нового режима, ведь офицеры надевают трехцветную кокарду и, не имея точных сведений о решениях, принятых в столице, используют национальную песню «Да здравствует Генрих IV!», которая в то время имела наибольшее количество сторонников во всех политических лагерях, и сопровождают ее политическими комментариями, подобающими случаю, хотя исторически и спорными. Все сказанное, разумеется, справедливо, но дело не только в этом: ведь, в отличие от всех банкетов, которые мы до сих пор упоминали, этот маконский банкет объединил не отдельных людей или членов определенного общества, но две совершенно разные группы, военных и штатских, или национальных гвардейцев, — группы, у которых в обычное время отношения были весьма натянутые. Банкет становится актом примирения, умиротворения; единодушие в данном случае тем более драгоценно, что оно совсем не разумелось само собой, даже наоборот: в Нанте, например, несколькими днями раньше произошли кровавые столкновения между военными, сохранившими верность белому флагу, и гражданским населением. В Лионе, гораздо ближе к Макону, кровь не пролилась, но дело к этому шло.

Церемонии такого рода, объединяющие штатских и военных, зафиксированы уже в эпоху Реставрации, и очень возможно, что они происходили и раньше. Но после падения Империи их политическое значение усилилось и стало более внятным для всех, а потому их использовали как защитники законной власти, так и те, кто мечтал о ее свержении. Вот несколько примеров: в диссертации о Меце и департаменте Мозель в 1814–1870 годах Анри Контамин зафиксировал увеличение числа праздников, в которых при Первой реставрации в Дни святого Людовика или Богоявления принимали участие как местная роялистская знать, так и офицеры и солдаты, у которых было за плечами славное боевое прошлое, вовсе не располагавшее к поднятию бокалов за здоровье Людовика XVIII; к числу последних принадлежали, в частности, «французские гренадеры», чье новое название не могло отменить того факта, что еще недавно они именовались гренадерами императорской гвардии и что осторожности ради их удалили из столицы³⁹⁹. Другой автор, рассказывая о жизни департамента Эр при конституционных монархиях, описывает два банкета, устроенных городами Лувье и Эврё в честь военных, возвратившихся из Испании в декабре 1823 года. В обоих городах в честь «освободителей Испании» были возведены триумфальные арки:

В Эврё банкет на рыночной площади собрал солдат и по четыре человека из каждой роты национальной гвардии, однако эти гости явились на праздник по приказу. Отдав должное кушаньям, которые, впрочем, показались им «скромными», они имели удовольствие поднять бокалы в обществе «самых выдающихся дам города», которых злые языки немедленно прозвали «рыночными». Та же церемония прошла и в Лувье, но там офицеры, принятые в супрефектуре, насладились вдобавок куплетами на случай⁴⁰⁰.

А вот примеры мероприятий с другой политической окраской: весной 1820 года cостоялся банкет, устроенный в честь офицеров батальона Нижней Луары накануне их отъезда «молодыми людьми из Кемпера», которые возмутили заместителя генерального прокурора: ведь они пригласили «только тех офицеров, которых считали своими единомышленниками, а тех, кто открыто исповедует монархические убеждения, обошли, и это рискует внести разлад в их ряды»⁴⁰¹. Или вспомним несколько эпизодов из трагической истории четырех сержантов Ла-Рошели, и прежде всего так называемый банкет в «Короле Хлодвиге»: в начале 1822 года,

желая поддержать пыл карбонариев, которых он вовлек в движение, и доказать им, что вента 45-го [линейного пехотного полка] входит, как он это и объявлял, в состав обширной и многочисленной политической ассоциации, Бори накануне отъезда (подразделение, уже находившееся под подозрением у властей, перевели в провинцию) захотел свести своих товарищей с некоторыми членами Центральной венты. <…> Был устроен завтрак у торговца вином на улице Декарта, позади церкви Святого Стефана на горе, под вывеской «Король Хлодвиг». На этой трапезе, которая состоялась в зале второго этажа, нанятой якобы для урока фехтования, присутствовали в качестве посланцев Центральной венты господа Барадер, адвокат, Горан, хирург в богадельне Божона, Розе, чиновник, и Энон, директор учебного заведения.