Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Итак, главное — сам банкет. Требуется найти залу, что, разумеется, не так трудно, когда гости не отличаются утонченным вкусом; рабочие могут удовлетвориться обычным кабаком за заставой. Заметим, однако, что если в первый раз токари Беде выбрали «Гранатовый остров» в Пре-Сен-Жерве[115], то в 1821 году они собрались уже в «Радуге». Выбранную залу надо украсить, гостей рассадить в определенном порядке: Беде сообщает, что с помощью особых ярлычков каждому было отведено место в соответствии с его симпатиями и антипатиями[116]. Комиссары банкета, избранные из числа рабочих, следят за соблюдением этого порядка, а также за тем, чтобы ни за одним столом никто ни в чем не испытывал недостатка. Однако все эти детали, впрочем необходимые для гармонии праздника, подчинены его идее, выражающейся в общей композиции.

В назначенный час гостей известили, что пора заканчивать танцы [поскольку музыканты уже пришли, танцы начались еще до еды, «чтобы гости могли с большей приятностью дожидаться трапезы»] и отправиться в залу для банкета; она была превосходно украшена; стол в форме подковы занимал три четверти залы, другой стол помещался внутри подковы; на каждой тарелке лежал ярлычок с именем гостя.

Я помещался в центре подковы, а рядом со мной сидели основатели и администраторы общества; вдоль двух сторон подковы располагались вперемешку члены общества и гости, в нем не состоящие, центральный же стол был занят Советом общества и друзьями советников, в общество не входящими.

Как видим, здесь соблюдена иерархия: Беде как основатель общества и его пожизненный уполномоченный председательствует в собрании, другие администраторы (заместитель уполномоченного, казначей и его помощник, секретарь и его помощник) помещаются по обе стороны от него. Места за центральным столом тоже почетные: их занимают девять членов Совета, избранных генеральной ассамблеей, а также их друзья, не состоящие в обществе (возможно, впрочем, что это почетные члены, предусмотренные уставом; в любом случае на них падают отблески славы советников). Но никакой другой иерархии здесь не существует: общество пригласило на банкет токарей, не состоящих его членами (и все, кто сдал деньги по подписке, смогли принять участие в трапезе); более того, между членами общества и теми, кто в нем не состоит, не проводится никакой границы; все сидят вперемешку. Между тем это вовсе не само собой разумеется: правила компаньонажа не позволяют простым сочленам сидеть во время престольного праздника за одним столом с компаньонами, достигшими высших степеней; а в некоторых особенно консервативных и элитистских обществах кандидатов вообще отправляют в отдельную залу. Члены более открытых обществ, каковыми, по свидетельству Пердигье, были столяры из Общества свободы, исходили, однако, из того, что во время праздника внутренние иерархии следует упразднить и угощать подмастерьев всех степеней на равных условиях. Об этом мы располагаем лишь крохами информации, поскольку свидетельства из первых рук о формах народной общежительности XIX века, как уже было сказано, крайне редки. Но то немногое, что мы знаем, позволяет думать, что порядок банкета был вещью вовсе не бессмысленной и что он с очень большой точностью отражал иерархии и ценности каждого народного общества, равно как и его взаимоотношения с профессиональной средой. Как бы Беде это ни опровергал, совершенно ясно, что созданное им Общество взаимопомощи не стояло в стороне от социального конфликта с мастерами-токарями с улицы Клери, начавшегося сразу после первого праздника архангела Михаила, на который они не соблаговолили явиться: быть может, общество и не возглавляло борьбу с мастерами, но очевидно, что оно ее вдохновляло. Помилование Беде, объявленное накануне 8 мая 1821 года и отпразднованное на ежегодном банкете общества, стало частичной победой в этом противостоянии.