Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Таким образом, в низших слоях общества связь между формальной или неформальной группой и ежегодным устройством банкета в престольный праздник была очень прочной. Еще более прочной она, по всей вероятности, была в гораздо более современных обществах взаимопомощи: в отличие от компаньонов, эти общества имели мало других поводов продемонстрировать свое единство, а члены их были разобщены. Компаньоны, странствующие по Франции, на каждом этапе своего пути поселялись у Матери; они делили не только кров, но и стол и еженедельно вносили за себя плату. Таким образом, они общались между собой ежедневно, но это не мешало им регулярно демонстрировать единство своей группы во время таких церемоний, как прощание с уходящими (проводы), во время стычек с корпорациями соперников («ложные проводы») и во время похорон. Кроме того, они периодически торжественно отмечали это единство с помощью празднеств, включающих шествие по улицам города, мессу и банкет (на Рождество и в День святой Анны для столяров; впрочем, Пердигье сообщает, что в прежние времена ежегодных праздников было четыре); на это они тратили большие суммы. Самые радикальные реформаторы компаньонажа, Пьер Моро и Общество Союза, резко критиковали эти траты; им казалось, что это просто бросание денег на ветер. Пердигье возражал на это, что цена в самом деле завышена (порой она достигала десяти франков: половина шла на банкет, остальное — на прочие траты, прежде всего на мессу и бал), но не следует проявлять излишний ригоризм, а вдобавок у компаньонов, молодых квалифицированных работников, нет семей на иждивении, а у них самих потребности очень скромные[117]. Напротив, члены Общества взаимопомощи не общаются ежедневно; случается, что они проживают в одном квартале, но ничто их к этому не обязывает, а в таких больших городах, как Париж, это вообще большая редкость. Многие женаты; со своими работодателями они имеют дело помимо общества, которое вольны в любой момент покинуть, точно так же как вольны были в него не вступать. Понятно, что в такой ситуации есть только два случая публично продемонстрировать единство общества: похороны, которые имели огромное значение, но на которых мы здесь останавливаться не будем, и престольный праздник. А в центре этого последнего, как мы видели, оказывается банкет.

Существовала и другая разновидность формальной общежительности, в которой периодически устраиваемые банкеты играли важную роль. Когда в феврале 1820 года агенты парижской полиции сочиняли свой отчет о банкете на улице Горы Фавор, они без всяких оговорок назвали его банкетом «франкмасонов», и это не единственный подобный случай. В следующие годы смешение усугублялось тем фактом, что карбонарии не преминули воспользоваться прикрытием, которое опрометчиво предоставила некоторым их вентам, вообще-то не отличавшимся строгой религиозностью, ложа Великий Восток. Как бы там ни было, всем было известно, что франкмасоны регулярно собираются на совместные трапезы, на которые доступ открыт только самим братьям; известно было также, что при этом они используют живописный и, по всей вероятности, очень неудобный условный язык, на котором ложка именовалась мастерком, вилка — киркой, тарелка — черепицей, стакан — пушкой, вода — мелким порохом, алкогольные напитки — порохом гремучим и проч. Поскольку историки франкмасонства ограничиваются очень лаконичными упоминаниями об этой стороне дела, точные описания можно найти лишь в старых публикациях, впрочем в свое время весьма многочисленных и написанных самими масонами: у Базо, писавшего в конце Империи и в начале Реставрации, у Бега-Клавеля при Июльской монархии, а также у Пьера Ларусса, чья статья «Масонский банкет» в Большом универсальном словаре XIX века остается лучшим сводом материалов по вопросу[118].