Время больших отрицаний

Мы отдали дань личной жизни наших героев еще в первом романе: у Пеца было одно, у Корнева другое, у Толюна третье и так далее. Не смогли увернуться от сего и здесь: у Панкратовых вон завелись НПВ-детишки, Валю Синицу директором не выбрали... ай-ай! Будет и дальше, обойти невозможно, о людях пишем. Но лишь в той мере, в какой автору не удастся сей предмет обойти, увернуться от него, проскочить мимо - как он и в жизни, кстати, уворачивается от этого - и довольно успешно - последние годы: надоело.

Потому что все это, повторяю, чепуха. Сопли. (Кстати, наши предки особенно из славян, а среди них особенно из дворян и казаков - это лучше нас понимали; потому и крупнее жили, размашистей, шире.)

Главным в жизни людей и человечества, цивилизаций и вселенных были и есть Идеи. (Один мой знакомый вопрошал: "Да зачем людям идеи?.." Не та постановка вопроса. Зачем Идеям - люди? А ежели кто и оказался им нужен, то это для него - честь.)

Сверхсюжет этих романов посвящен возникновению и развитию новых идей и знаний о мире. А от них - и сверхчудовищных событий и дел (пока только чуть затронутых вначале), против коих все личностные штучки-дрючки просто неразличимы.

Наиболее примечателен в этом - наш новичок.

Из личной жизни его приведу лишь одну подробность (да и ту, пожалуй, смог без моей помощи уже подметить вдумчивый читатель). Он говорил нормально: "Нет, серьезно.", или "Нет, я серьезно..." - речевая привычка, вполне уместная в устах человека, чьи высказывания неординарны и, как правило, действительно весьма серьезны, значительны; настолько, что неподготовленному собеседнику трудно бывает, как говорят, врубиться, принять их к размышлению. А коли так, то проще поднять на бу-га-га. Вот и пересобачили на жлобское "Нет, сурьезно", сделали кличкой - еще в институте.

О прочем в его жизни только и остается нам судить по тому, что человек сей отрекся даже от имени-отчества своего, да и от фамилии тоже. Принимайте, мол, меня таким - вне имен и названий. Муни. Отшельник.

В его отшельничестве было спокойно-усталое: да пошли вы все.

2.

Как жизнь обычных людей измеряют в годах, так жизнь Имярека Имярековича НетСурьеза можно измерять в Идеях. Мы не станем тревожить те, которые довели его до изгнания из НИИ п/я ..., затем до психушки и завершились пребыванием на Катагани-товарной в качестве сцепщика. Начнем с тех, какими он утвердил себя... попутно и восстановил многих против себя - в НИИ НПВ.

Он слонялся везде, покуривал, посматривал, послушивал - не спеша ни подключиться к какому-то делу, ни присоединиться к чьему-то замыслу. Побывал в зоне у "полигона Будущего Материка", на НПВ-баржах внутри его, на ВнешКольце и на КапМостике, на верхотуре - от трен-зала по обновленную ГиМ-2.

(2а.

Он заглянул в Лабораторию Ловушек на уровне К110, как раз когда Миша Панкратов и Дуся Климов развивали только что родившуюся идею Транспортировки по Многим Площадкам. ТМП, сразу и абревиатуру дали.

Предложил ее Миша взамен перевозки взятых в горах утесов вертолетами в Ловушках-схронах - и право, она была неплоха.

- Раз мы берем что угодно через облака на дистанции в сотни километров, то это взятое, вышеупомянутое... будь то валун, банк или железнодорожный состав, не играет роли, - единым духом выдавал Михаил Аркадьич, стоя с мелом возле доски, - то вывалив его из Ловушки, точно так можно взять другой Ловушкой с расстояния в сотни километров через облака...

- Если они будут где надо, - вставил Климов. - Между этой площадкой и той Ловушкой.

- Естественно, - согласился Миша. - Но сейчас осень, октябрь. За облака и тучи можно не волноваться. И тогда смотри... - он принялся рисовать мелом на коричневой поверхности зазубрины слева, круг на палочке справа, извив в середине внизу, два облакоподобных овала вверху; соединил через них двумя дугами левую и правую части. - Вот горы, вот Овечье с ЛОМами, вот НИИ... а вот подходящие облака. Берем камень... кладем на площадку в Овечьем... Ловушка около НИИ чрез свое облако берет его...

- Зачем ОКОЛО - прямо на краю ВнешКольца ее и ставить!

- Правильно! Тогда та же Ловушка и опустит взятый валун на полигон. Никаких схронов, главное, никаких вертолетов... А!

Это победное "А!" было адресовано не столько Климову, кой уже внес свой вклад в идею ТМП, сколько НетСурьезу. Он стоял, смотрел, покуривал сигарету; потом усмехнулся:

- Вы те самые два тонущие ростовщика. Нет, серьезно.

- Какие ростовщики, где тонут?

- В пруду. Нет, ну, там был один. Все тянут руки, кричат: "Давай!" - а он не дает. И тонет. Насреддин понял его натуру, протянул руку со словами: "На, бери!" - и тот сразу ухватился.

- Ага... - скучно взглянул на него Климов. - Мы тонущие ростовщики, ты Ходжа Насреддин. Возмутитель спокойствия. Ну, валяй, протягивай руку и говори "На!" Я не гордый, я возьму.)

(2б.

Стоит заметить, что такому повороту разговора - с явным вниманием к реплике только что пришедшего человека, да еще и новичка - кое-что предшествовало. НетСурьеза, вопреки его кличке, уже принимали всерьез. Миша Панкратов так наверняка.