Время бусово (СИ)

— Да что толковать о том, — с грустью после только что прошедших размышлений продолжил Бус. — Ушедшую воду в реке вспять не повер-нуть. Ты составь-ка песнь вещую, чтобы за душу каждого русича брала, на бой святой звала, чтобы не только мужи, но и женки наши на ворога ополчились, меч, стрелы в руки взяли, коней боевых оседлали. Сам тем словом вещим в весях и градах народ на вечах всколыхни, да жрецов способных той речи научи — пусть и они вещее слово в народ несут, на бой зовут! Сделаешь?

— Сделаю. Это ты, князь, верно размыслил: вещим словом по серд-цам русичей ударить, как в набат во время пожара, чтобы гул шел и слышно было за десятки поприщ! О том еще Златогор нам не раз сказы-вал, о том и Веды наши твердят, Русь беречь призывают, не щадя ни крови, ни самого живота.

— А еще, — дав возможность высказаться брату-волхву, продолжил Бус, — необходимо жрецам нашим во всех храмах, на всех капищах, бо-гам нашим жертвы преподнести, молитвы сотворить. Да не просто са-мим сотворить, а принародно, прилюдно, чтобы каждый селянин, каж-дый огнищанин, каждый горожанин то прочувствовал, чтобы матери детей на битву великую без слез и плача благословили, чтобы отцы дух в их сердцах личным примером укрепили!

Бус говорил, чеканя слова, словно сам он на этих вечах присутст-вует, словно сам своим подданным все с амвона говорит.

— Только людских жертв жрецы пусть не вздумают приносить, — предостерег Бус брата, — наши боги того не любят. А то, знаю, найдутся и такие, что жертв человеческих от родов-племен потребуют. Наверное о них христиане говорят: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб рас-шибет». Таких — самих на жертвенный костер посылать надобно. Брат, ты понял?

— Понял. Прослежу. А уж в Кияре точно не позволю. Пора отхо-дить от диких традиций.

— Это точно, пора. Вон христиане со своей верой таких жертв не приемлют.

— Да и русичи, согласно Ведам и Книги Коляды, тоже…

— Вот и договорились. Теперь же пойдем, о сборе веча объявим. А то народ наш это сам учинит. А это — непорядок. Я собирался на вече идти, видишь, — повел могучими плечами Бус, — бронь вот уже одел и корзно прихватил — осталось его повязать. Да ты чуть придержал. Впро-чем, это и к лучшему: оба на сбор веча укажем. И князь, и волхв! А там и остальные братья наши подойдут, и старшая дружина — за ними уже конных нарочных послал.

Как уже выше говорилось, Бус действительно был одет по-боевому: в светлой чешуйчатой кольчуге — колонтаре, усиленной на груди бронзовыми пластинами, при мече на поясе. Алый шелковый плащ — символ княжеской власти и светлый под цвет кольчуги шлем находились рядом, на одной из лавок княжеской комнаты, чтобы при первой необходимости дополнить боевое одеяние витязя.

Торжище, на котором по княжескому кличу должно было собрать-ся вече жителей града Кияра и его ближайших окрестностей, гудело, как растревоженный рой пчел. Кроме поголовно прибывших на вече княже-ских дружинников из старшей и младшей дружин, тут уже находились посадские со всех концов посада и во главе с тысяцкими и сотенными, ремесленные люди вместе со своими старшинами, купцы с родственни-ками и челядью, торговые гости из других земель, оказавшиеся в этот день в граде. Они не имели на вече решающего голоса, но кто же им запретит присутствовать на вече и слушать народ. Никто. А послушать не мешает, чтобы потом, возвратившись в свои земли, не только о ре-шении веча рассказать, но и о самом ходе: кто и что говорил, на чем настаивал.

Почти все киярские мужи на вече прибыли оружны: кто на древко копья, опершись, стоит, кто рукоять меча дланью теребит. Только жен-щины, пестро одетые и покрытые темными платами, были безоружны. В отличие от мужей, разговаривавших друг с другом кратко и с каким-то ожесточением, женщины больше молчали, скорбно поджав губы и скрестив руки на животах. А в их, ранее светлых как само небо глазах, собралась вселенская печаль, замутив взор и погасив огонь радости.

Бус, взойдя на возвышение торжища, амвоницу, специальное со-оружение местных мастеров, позволяющее находящемуся на нем чело-веку возвышаться над окружающими, чтобы самому быть всем видным и чтобы всех видеть, с которой до сей поры не раз выступал, доводя до сородичей те или иные решения, с которой суд чинил и учение о Пути Прави рассказывал или же новый календарь в обиход вводил, вынул меч из ножен и поднял его над головой, призывая собравшихся к тишине и вниманию.

Народ притих.