Время быть русским

Вот и сомкнулся кристально ясный конец брошюры «Русская идея: демократическое развитие России» с ее обескураживающим началом, и стало понятно, чей заказ на деле выполняли авторы. Уж конечно, не президента, не способного прочесть хотя бы страницу из их наукообразных писаний. Нет: «золотой миллиард», потребляющий 40 % мировых запасов и выбрасывающий в атмосферу 30 % мировых отходов, диктовал рацам-ойзерманам нарочито запутанную и усложненную «Концепцию», практические выводы из которой, однако, столь примитивно просты и радикальны. Отнюдь не случайно г-н Рац выдвигает требование законодательного запрета партий и движений, исповедующих принципы «национал-капитализма» (термин мой): ведь за спиной «большевика из ОО» стоит Капинтерн — Капиталистический Интернационал.

Напомню, что Марк Рац — доктор геолого-минералогических наук, профессиональный «ресурсник», прекрасно осведомленный о состоянии русских подземных кладовых. Кто поверит, будто Рац не понимает, что Япония может до поры существовать «без природных ресурсов» только потому, что их даем ей мы? А кто на такой случай есть у нас, кроме нас самих? Кто даст нам хоть какой-нибудь «природный ресурс», как мы даем его другим, если наш будет исчерпан? Профессор Рац понимает все не хуже нас, но это его не останавливает.

Как бы мы назвали аптекаря, который в ответ на просьбу о валерьянке выдал бы клиенту мышьяк?

ВРЯД ЛИ кто-то еще не понял, что скрывается за рекламной витриной «открытого общества». Разумеется, авторы, в первых строках своего сочинения распинавшиеся в приверженности «благу России», чуют, чем их попрекнут читатели, дошедшие до последних строк. И заранее оправдываются: «Разговоры о «распродаже Родины» имеют вполне прозрачные основания, состоящие в натуралистической трактовке ресурсов как данных нам однажды и навсегда. Но мы уже говорили о том, что ресурсы следует мыслить как функциональное понятие. Бесполезный вчера материал может стать ценнейшим ресурсом, но и наоборот: многие сегодняшние ресурсы завтра могут потерять цену, их надо использовать вовремя» (45).

Пугают, а мне не страшно. Ресурс — как деньги: либо есть, либо нет. Япония, может, и рада бы торгануть, да нечем. Зато Америке есть, чем торговать, но она почему-то упорно консервирует свои ресурсы, должно быть, трактуя их натуралистически. Вот глупая-то! Того и гляди — они обесценятся, и останется Америка на бобах.

Если, предлагая свою умопомрачительную «Концепцию» президенту, рацы-ойзерманы постарались подсунуть ему заодно на утверждение подобный лжепроект — тут удивляться нечему: дело понятное.

Но как-то неприятно, когда авторы, адресуясь к «интеллектуальной элите», пытаются при этом откровенно водить ее за нос, как последнюю дуру!..

3.3. ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ В “РАЦ”ИОНАЛЬНОМ

КОГДА вам кто-то что-то внушает, важно понять не только, что именно, но и кто именно, почему именно и с какой целью он это внушает именно вам. Попробуем разобраться.

Как я уже писал, нагая антирусская и космополитическая суть «Концепции», представленная выше, закамуфлирована в тексте многообразными рассуждениями. Они чрезвычайно органично сплавлены между собой, непротиворечивы, являют одно целое (мифологема «открытого общества» — лишь одно из них). Поэтому важно инвентаризировать эти характерные примеры отвлекающих наше внимание идей. Они — как сопутствующие признаки месторождений, по которым легко определить наличие соответствующей руды (раз уж мы вошли в геолого-минералогический контекст).

1. Шаман по кличке «Прометей»

САМОНАДЕЯННОСТЬ авторов, взявшихся предлагать концепцию реформ, во многом обусловлена преувеличенным представлением о созидательных возможностях человека. Отсюда — безрассудное возвеличивание интеллекта: «Границы наших возможностей (как и сами эти возможности) определяются мыслью, и мы видим путь России в сотрудничестве мыслителей с политиками, управленцами и предпринимателями, которое пока едва намечается» (37).

И вдруг наряду с этой запредельной самоуверенностью — релятивизм, манифестация идейной неуверенности: «Идеи плюрализма и терпимости пришли в противоречие с нашей («российской». — А.С.) ментальностью, основанной на том или ином, но «единственно правильном» учении. Достоянием общественного сознания не стало понимание того, что таких учений не может быть в принципе» (10).

Выходит, верного учения не только нет, но и быть не может. Больше того, оказывается: «В рамках концептуальной работы замыслы не могут обосновываться научно, а их научное обеспечение оказывается лишь одним из элементов концепции» (27). Но ведь в то же время естественный мир (в том числе социальный) авторов не устраивает и они хотят его изменить: «Если нет надобности в преобразованиях существующего положения дел и хода вещей, то нет и нужды в концепциях. Концепция выступает при этом как замысел преобразований» (там же).