Время «Ч»

– Не твои деньги, Андрей, успокойся. – Минц не хотел, чтобы его запросто отчитывали при посторонних. – А рана у меня пустяковая – просто крови вылилось много. А ведь бывает, что её почти нет, но человек умирает.

– Всё бывает, но в клинику съездить нужно. – Андрей вцепился в него, как клещ. – Я тебя прямо отсюда провожу к хирургу. Не хватало, чтобы у тебя осложнение получилось.

Саша вдруг почувствовал сверлящую боль в плече и понял, что не так легко отделался, как думал. Но признаваться в этом не стал – наоборот, продолжал гнуть прежнюю линию.

– Да с этой царапиной и больничный брать неудобно… Погоди, Андрей, это твоя машина?

Всеволод уже осматривал вишнёвую «пятёрку», которую никто из них до этого никогда не видел.

– Да, пока только на такую наскрёб, – слегка смущённо сказал Озирский. – Да и то в долги влез. Ничтяк, потом поменяю колёса.

– Конечно, поменяешь, – согласился Всеволод. – С чего-то надо начинать…

Весь мокрый, с расцарапанной щекой, он смотрел в сторону аэропорта. Оттуда на бешеной скорости неслись машины, и лучи он их фар метались по покрытому трещинами асфальту шоссе. Это оказались две «Волги» и один «уазик» – мокрые, забрызганные грязью. Было похоже, что они только что выбрались из болота. «Скорые» уже уехали, и вновь прибывшие автомобили заняли их место. Капитан из местного отделения встретил вылезающих под дождик коллег весьма неласково.

– Как успехи, орлы?

– Ушли они! – Старший лейтенант, лицо которого то и дело дёргалось, придерживал ладонью правой руки свой левый локоть. – Чуть уже до Колпина не доехали…

Озирский, Минц и Грачёв подошли поближе. Саша, как и старлей, придерживал раненую руку. На его плечи была наброшена вконец испорченная куртка, которую теперь оставалось только выбросить.

Капитан в ярости сплюнул на обочину:

– Как они ушли-то от вас? Сколько их там всего было?

– Кажется, двое, – ответил угрюмый старлей.

– Кажется – креститься надо! – рыкнул капитан. – Они стреляли?

– А как же? – Старлей указал на раненую руку. – Ещё одного, Топилина, зацепило. Ладно, не убили никого…

– Их двое, а вас сколько? Что вам помешало их взять? Автобус-то – барахло, догнать – раз плюнуть!..

– Товарищ капитан, люди выскочили на дорогу и встали живой стеной, – огорошил всех старший лейтенант. – Сколько ни просили их, так и не разошлись. Ну, а тем временем автобус скрылся за поворотом – и был таков…

– Какие ещё люди? – зарычал капитан. – Докладывай, как моложено, не мычи.

– А я и не мычу! – всерьёз обиделся старлей. – Неподалёку от Колпина на шоссе выбежали люди – человек пятьдесят примерно. Мужчины, женщины, даже дети. Перекрыли шоссе и не пропустили нас ни на метр. А что делать? Стрелять в них? Винтить? Там счёт на минуты, даже секунды шёл. Всё равно бы мы не успели…

– А почему они дорогу-то перекрыли? – вступил в разговор Грачёв. – Чем вы им помешали?

– Они лозунги всякие скандировали – ну, против ГКПЧ! – объяснил старлей. – Потом и вовсе в нас камнями швырять начали. Два стекла разбили, и водители осколками посекло…

– А причём здесь ГКЧП? – Капитан окончательно запутался. Теперь он выглядел не свирепым, а озадаченным.

– Они кричали, что не дадут арестовать защитников демократии, – доложил старлей, немного успокоившись. – Мы говорили, что там бандиты, но нас не слушали. А много ли надо автобусу, чтобы юркнуть на просёлок?..

– И куда он мог повернуть? – Больше самого себя, чем старлея, спросил капитан.

– Наверное, в сторону Москвы, но точно сказать трудно. Вряд ли, конечно, они на простреленном автобусе туда поедут. Бросят его где-нибудь, да в лесу схоронятся…

– Товарищ капитан, вас к телефону! – Из-за «уазика» вышла женщина в милицейской форме. До этого, видимо, она сидела в машине. – Предпортовая спрашивает.

– Сейчас иду! – отозвался капитан. Потом с сожалением посмотрел на старшего лейтенанта. – Да, Коняев, влип ты в историю. Объясни потом всё это начальству! Не поверят ведь…

Когда капитан убежал к телефону, Саша шепнул Андрею на ухо:

– Там, в автобусе, Аринин муж… Мёртвый.

– Что?! – Озирский даже отшатнулся назад. – Где? Там?.. – И в два прыжка оказался около дверцы.

Поднявшись в салон, Озирский подошёл к Зурабу и долго, внимательно изучал его каменеющие черты. Зрелище было поистине грандиозное – двое мужчин, деливших одну женщину, находились рядом, но сказать друг другу уже ничего не могли.

– Вот ты какой, соперник… – Андрей не мог сказать ничего плохого о мужчине, погибшем с оружием в руках. Даже после смерти Сакварелидзе не выпустил автомат из рук, а потому выглядел достойно, даже величественно. – Видный мужик, ничего не скажешь. Он сам застрелился?

– Да, не захотел сдаваться, – сказал Минц. – Ты его сейчас впервые видишь?

– Представь себе, что да. Он ведь всё время ездил на «Шевроле-Блейзере», с личным шофёром и двумя телохранителями. Трудно было разглядеть, сам понимаешь.